Я не могу его перевернуть. Он очень большой, а я в неподходящем положении.

– Спорим? – Я хватаю его за темно-рыжие волосы и вонзаю большие пальцы ему в глаза.

Тесей воет и отскакивает. Этого достаточно, чтобы я сумела выбраться из-под него. Раненая нога грозит подкоситься, но я встаю, хватаю ключ и вешаю шнурок на шею. Каждый шаг приносит боль, но у меня сейчас нет времени беспокоиться об этом.

Обернувшись, вижу, как Тесей упирается рукой в землю и, покачиваясь, встает на ноги. Шатается так, будто вот-вот упадет, но ему удается сохранить равновесие. Черт возьми. Его глаза раскраснелись и слезятся, но, должно быть, видит он хорошо, потому что с прищуром смотрит на меня. Чертыхается.

– Ты за это заплатишь.

– Уйди с дороги или пожалеешь. – Из центральной части лабиринта есть два выхода, но он загораживает тот, который мне нужен. Если пойду по другому, мне снова придется обходить середину лабиринта, а об этом не может быть и речи. Я достаточно хорошо знаю свое тело и понимаю, что с поврежденным бедром мое время на исходе. Нужно выбраться отсюда, пока адреналин не иссяк.

Тесей мотает головой, словно бык, готовый броситься.

– Вы, Касиосы, олицетворяете все зло, что есть в этом гадюшнике. Ты не пройдешь это испытание.

От его слов по телу пробегает дрожь неподдельного страха. Я обдумала, а затем отмела предположение, что Тесей и его люди могли прибыть сюда, чтобы попытаться совершить переворот среди Тринадцати и, следовательно, в Олимпе. Видимо, изначально я была права. Они в самом деле прибыли из-за Олимпа.

– Тебе не победить. Даже если завоюешь титул Ареса, не победить.

– Тебе не обо мне стоит беспокоиться. – Он бросается на меня.

Уклоняюсь в последнюю минуту, ныряя под его руку. Тесей врезается в дерево и, пошатываясь, отходит назад, но я уже действую. Под углом бью его ногой по колену, вложив в удар всю силу. Раздается отвратительный треск, и он, накренившись на бок, падает на землю.

Во мне просыпается темное тошнотворное желание наступить на его колено еще несколько раз, чтобы убедиться, что он больше не встанет. Но я противлюсь этому. Возможно, это поможет мне защититься от Тесея, но не принесет пользы в долгосрочной перспективе. Чем дольше здесь остаюсь, тем выше вероятность, что сюда придет кто-то еще.

Чертыхаюсь и оббегаю Тесея. Он стонет и проклинает меня, но больше не пытается встать. Не думаю, что ему это под силу. Неплохо.

Нога болит все сильнее. Сейчас или никогда. Сделав судорожный вдох, срываюсь на бег. Мне удается с первого раза запрыгнуть на стену. Теперь требуется больше времени, чтобы взобраться на нее, и, когда удается восстановить равновесие, я уже тяжело дышу.

Затем взбираюсь на самый высокий участок, до которого могу добраться. Мне нужно оказаться как можно выше, чтобы проложить путь к выходу. Падение с трех метров будет чертовски болезненным. А с четырех с половиной?

Лучше не рисковать.

Смотрю на экраны и вижу, как Аталанта почти вырубает Минотавра одним ударом. Я выдавливаю усталую улыбку.

– Славно.

Мне не хочется сталкиваться с ней в финальном испытании, если до этого дойдет, но, судя по нашему недолгому общению, она мне очень нравится.

Я снова сосредотачиваюсь и осматриваю верхнюю часть лабиринта. Больше никто сюда не забрался, но не стану надеяться, что среди участников нет того, кому это было бы под силу. Нужно спешить. Не думаю, что смогу прыгать со стены на стену, как раньше. Если нога подведет, падение покалечит меня больше, чем Тесей.

Осторожно поворачиваюсь, высматривая дверь к выходу. Она возле арки, через которую мы вошли. Пытаясь совладать с лихорадочным дыханием, планирую маршрут. Он займет больше времени, но ключ у меня, а значит, нужно лишь избегать встречи с другими участниками. У меня должно получиться.

Рев толпы звучит иначе. Мне и раньше казалось, что он очень громкий, но это ничто в сравнении с тем шумом, который сотрясает арену сейчас. Он полон жажды крови. Я оборачиваюсь и вижу, как изображение на экранах переключается на сражение Патрокла и Гектора.

Вскрикиваю, когда Гектор наносит сокрушительный удар Патроклу в живот. Судя по их виду, они борются уже какое-то время. У обоих окровавлены костяшки, а лица так покрыты синяками и ссадинами, что стали почти неузнаваемыми. Оба едва стоят на ногах.

Они сейчас в своей лучшей форме, но Гектор двигается, как Ахиллес… инстинктивно. Я вижу, как Патрокл пытается спланировать следующий удар, стараясь предугадать действия противника. Это сработало бы с кем угодно, но не с Гектором. Он слишком быстр. Никогда не видела его в бою, но он много лет работал на Ареса, прежде чем перейти к Аполлону. Видимо, время, проведенное за офисным столом, нисколько его не смягчило.

Патрокл проиграет.

Сердце подскакивает к горлу. Осматриваю лабиринт, пытаясь понять, где они находятся. Не знаю, смогу ли помочь, но должна попытаться. Не думаю, что Гектор причинит Патроклу серьезный вред, во всяком случае намеренно. Но всякое случается, особенно в бою и особенно, когда ставки так высоки.

Там!

Они не так уж далеко. Я могла бы добраться до них за несколько минут… но тогда мне придется идти в противоположную от выхода сторону. Если Патроклу не совладать с Гектором, но мне и подавно. Если стану помогать, это может означать, что я пожертвую шансом пройти второе испытание.

Гектор наносит удар, от которого голова Патрокла запрокидывается назад. Он едва стоит на ногах.

– Нет!

Рев, который слышен даже сквозь шум толпы, заставляет меня обернуться, и я вижу, как Ахиллес бежит по проходу. Не в ту сторону.

Я не задумываюсь. Просто кричу.

– Ахиллес!

Он слышит меня. Резко останавливается и смотрит наверх. Я указываю в противоположную сторону.

– Он там! – Беглого взгляда мне достаточно, чтобы проложить маршрут. – Два поворота направо. Налево. Направо. Еще три налево.

Он кивает и срывается с места, следуя моим указаниям. Через несколько мгновений он поворачивает к месту сражения и в прыжке сбивает Гектора с ног. Выглядит Ахиллес так же свежо, как и в момент, когда мы вошли в лабиринт. Я судорожно выдыхаю. Все будет хорошо. Он позаботится о Патрокле. Не позволит убить своего возлюбленного.

Слава богам.

Заставляю себя отвести взгляд от драки. С ними все будет хорошо. Сейчас мне нужно побеспокоиться о себе. Больше ничем не могу помочь, им и не нужна моя помощь. В последний раз взглянув на экраны,