- Завтра ты улетаешь из города на несколько месяцев, - говорю тихо, вкрадчиво.

- Что случилось? – Данил касается рукой головы, морщится.

Смотрю на его лицо, на нем много ссадин, док сказал, что у него сотряс, ушибы, вывих плеча и трещина в ребре.

- Что случилось? – улыбаюсь, не могу выдать никакой другой реакции, он в очередной раз чуть не убил человека. Не мне говорить о смерти и чести, не мне прикрываться обликом морали, но даже моя голова седеет от этих мыслей. Я убивал, пытал, жестил. К сожалению, было такое время: либо ты, либо тебя. Этот же сопляк всю жизнь довольствуется всем, чем захочет. У него есть абсолютно все, но ему мало. Вечно мало. Эти друзья, тусовки, шлюхи, наркота. Щенок! Что я должен сделать, чтобы его кашеобразные мозги встали на место? Сколько людей должно еще пострадать, чтобы до него дошло хоть что-то? Мое чувство вины превратило моего сына в подобие человека. Это я его таким сделал… и никто больше.

- Как своевременно ты задаешь вопросы! – приподымаю голову, и голос вмиг звенит металлом. - Вы со своим придурочным дружком кого-то там сбили, я не вникал, этим занимаются другие люди, но, слава Богу, они меня предупредили. Что должно быть в башке? Что вообще в ней есть, в твоей голове? Ты мозг хоть иногда включаешь, думаешь? – ору на всю палату, потому что мне необходимо выразить эмоции, злость. Она пожирает.

- Насмерть?

- Что? - хмурюсь.

- Сбили... насмерть?

- Проснулась совесть? Боишься ночных кошмаров?

Он молчит, смотрит на меня побитым щенком с запредельной гордостью и молчит.

- Все живы, - на выдохе, - дело замнут в ближайшее время, мне не нужны проблемы и чтобы моя фамилия мелькала в новостной хронике. Запомни, это был последний раз, когда ты так легко отделался, в следующий я самолично устрою тебе общественное линчевание. Понял меня?

- Понял.

- Приятного лечения. Сидоров привезет тебе билеты и сопроводит в аэропорт.

- Александр Николаевич, - Борисов переступает порог, - пришли результаты теста.

Как только все это случилось, я позвонил Борисову, чтобы он взял у него кровь, я больше не верю, что это просто алкоголь.

- Я был под… - подает голос сынок, приподымаясь. - Ночью в клубе, с Дягилем.

Киваю и молча ухожу из палаты. Валерич идет следом.

- В обычную больничку его переведи. И этот, Дягилев, тоже тут?

- Да.

- В наркоцентр путевку ему сделай на пару месяцев.

- Без согласия…

- Мне плевать на согласие. Если будут возмущаться, скажи, что посажу.

- Я понял. Все сделаем. А Данила куда?

- В районную больничку, и чтоб похуже.

- Хорошо.

- Что я в этой жизни делаю не так? – с ухмылкой смотрю на Борисова.

- Александр Николаевич, образуется все, ты не нервничай. Не мальчик уже.

- То-то и оно.

*** 

Через неделю, когда события той ночи наконец исчезают из моей жизни, а Паша закрывает последние недоделки, Данил отправляется к матери. Пусть поживет там пару месяцев. Но, как оказывается позже, все это только начало.

Ближе к обеду на пороге моего кабинета появляется Войтов. Новоиспеченный конкурент, в последнее время умудряющийся пихать палки в колеса. Мы не сходимся во взглядах, находясь при этом на одной социальной ступени. Когда-то должны были работать в тандеме, но вышло наоборот.

- Владимир Михайлович, какими судьбами?

- По делу, по делу, Александр Николаевич. Мне тут птичка нашептала, что вы не так давно пользовались услугами фсошников. Поговаривают, что сын ваш вляпался в какую-то пренеприятнейшую историю с наркотиками.

- Врут, нагло врут, - улыбаюсь.

- Значит, врут?

- Именно. Это все, что хотели узнать?

- Я, вообще, хотел вас пригласить на банкет, дочь замуж выходит.

- Поздравляю, но не думаю, что смогу найти время сейчас.

- Понимаю, сам по горло в делах. Но если найдется минута, заглядывайте. Я оставил все вашей секретарше.

- Я постараюсь. До свидания.

- Хорошего дня, и берегите сына. Сейчас столько недоброжелателей.

Войтов уходит, смотрю на закрытую дверь и приказываю Глебу усилить охрану.

Бросаю взгляд на Маринино фото. Я так ей и не сказал. Не знаю, с чего начать, да и беспокоить ее своими проблемами лишний раз совсем не хочется. Она и так за всех слишком переживает.

Марина 

Осень. Ослепительно-яркое солнце, пение птиц, желтые сухие листья. Природа улыбнулась миру своей теплой улыбкой, согрела, позволила еще немного насладиться ушедшим летом.

Поставив сумку на пассажирское сиденье, завожу свою машину, медленно выезжая с территории особняка. Развиваю скорость, направляясь в сторону города. Кажется, уже сто лет не выбиралась куда-то с раннего утра. Припарковавшись у ресторана, выхожу на улицу и под стук своих красных каблуков оказываюсь внутри стеклянного здания. Девушка-хостес встречает меня комплиментом, улыбаюсь ей в ответ, смотрюсь в зеркало и снимаю бежевое пальто, оставаясь в светлых джинсах и голубой рубашке в вертикальную полоску.

Нонна уже ждет меня за столиком. Машет рукой, немного привстав. Иду туда и, поцеловав ее в щеку, присаживаюсь напротив.

- Я легка опоздала.

- Нормально. Светишься вся, Маринк.

- Спасибо. Как у тебя дела? Как с работой? Как вы устроились?

- Хорошо. Все очень хорошо.

- Я за вас так рада, вы молодцы, что вернулись.

- Да, ты знаешь, так непривычно. Я столько лет во Владике прожила, вроде и родилась в Москве, но все такое чужое сейчас. Город так изменился.

- Очень изменился. Но к этому привыкаешь.

- Спасибо тебе, моя дорогая. Если бы не ты, я бы не решилась вернуться. Спасибо, что с работой помогла и с жильем.

- Нонн, давай без этого, ладно?

- Ладно, - смеется, - ну рассказывай, как вы живете?

- Хорошо. Честно, уже не думала, что все может быть так. Я счастлива. Наконец-то.

- Я очень за тебя рада. Выпьем?

- За встречу, - делаю глоток вина, вдыхая терпкий аромат.

- За нее. Как Богдан?

- Нормально. Живут, все хорошо у них.

- Ну я рада, а то такая драма там разыгрывалась.

- Не то слово. Кстати, ты на следующих выходных не хочешь на выставку сходить? У меня два приглашения, а Сашка занят, да и не очень он их любит.

- Даже не знаю. Мне даже надеть нечего.

- Ну за это не переживай. Как плюс там должно быть немало холостых и интересных мужчин.