— О-хре-неть… — изумленно пробормотал Изюм, нащупав наконец выключатель.

Все помещение оказалось заставлено байками различных марок и типов. Навскидку, их тут в три ряда стояло не меньше дюжины. От классики и спорта до круизеров и кроссовых мотоциклов. И у каждого экземпляра на правом тормозном рычаге призывно висел ключ зажигания с брелоком. Они словно бы обращались к Максу: «Давай! Запрыгивай! Разве тебе не интересно, как пахнет ветер в этой части света?»

Но спецназовец, стиснув жалобно пискнувшую волю в кулаке, погасил лампы и продолжил осмотр своих временных владений. Дальнейший путь привел инквизитора на задний двор, оборудованный под тренажерный зал.

— Да ты издеваешься! — проворчал россиянин, с первых секунд узнавая расположение каждого спортивного снаряда.

Здесь, под деревянным навесом, Аид дотошно воспроизвел их гарнизонную качалку. Даже обмотанная толстым канатом макивара выглядела точно такой же, какая стояла у них в части. Единственное отличие заключалось только в том, что сам инвентарь тут был значительно новее. А в остальном практически стопроцентное попадание, вплоть до цвета блинов для штанги.

Эх, сколько же часов в тренажерке с пацанами было промотано… Тёма, Славян, Серый, Влад. Помнится, как они вчетвером за неполный месяц измочалили до дыр три боксерских груши и порвали по две пары снарядных перчаток. Ох, и орал же тогда командир. Собственно, после этого он и распорядился дубовую макивару в зале поставить. «Хватит имущество портить, лучше бы друг друга колотили!» — заявил он бойцам. — «Вот эту точно хрен сломаете!» И в самом деле, сколько бы спецназовцы не старались, а экзотический тренажер ни в какую не желал поддаваться их грубому натиску…

Господи, как же давно это было. Будто бы в прошлой жизни.

Левая ладонь Изюма медленно коснулась белоснежного каната, накрученного на деревянное основание макивары. А правая в это время сжалась в кулак.

Дун! Снаряд покачнулся, принимая тяжелый удар. Тун-тун-тун-шарах! Молниеносная серия, окончившаяся мидл-киком, почти опрокинула макивару. Но она все же устояла.

Следующие полчаса Макс от всей своей широкой души месил восточный тренажер, напрочь отключив мозг. Комбинации рождались сами по себе, сплетаясь в ассиметричный узор. В памяти постепенно начали всплывать картины прошлого. Бесчисленные выезды и рукопашные схватки с умертвиями. Их спарринги со стариной Факелом. Изнурительные тренировки в спецназовской учебке. Да и много чего еще. Свое прошлое Изюм не назвал бы простым. Но именно оно сейчас помогло разуму отключиться и перезагрузиться после длительной работы в авральном режиме. По сути, он не отдыхал с тех самых пор, как согласился на гнилое предложение Степана Бестужина. И, странное дело, Виноградов не замечал, сколь сильно изнывает его натруженное сознание. Все это время оно было вынуждено поддерживать предельную концентрацию и подмечать любую незначительную мелочь. Ведь платой за невнимательность могла стать сама жизнь. А нерегулярный беспокойный сон только усугублял ситуацию. Его было слишком мало, чтобы снять нарастающее напряжение. И вот наконец в черепной коробке воцарилась блаженная звенящая пустота…

Беглый инквизитор настолько увлекся своим бесхитростным занятием, что не заметил, как дар ухватил купаж из чьих-то посторонних чувств. Смесь из пристального интереса с нотками почти детского восхищения. Россиянин решил, что к нему в убежище пробрался чей-то ребенок. Поскольку с такими эмоциями, обычно, пятилетний пацан смотрит на парадную колонну танков, катящихся по проспекту его родного городка.

Резко прервав неоконченную серию ударов, Изюм молниеносно развернулся в ту сторону, откуда исходил флер чужого внимания. И там, над краем высокого забора, отделяющего два соседних дома, торчала кучерявая голова молодой афроамериканки. Она выглядела, конечно, сильно старше пяти лет, но вместе с тем явно не доросла и до двадцати. По сути, еще подросток.

— Ой, добрый вечер! — смутилась девушка, поняв, что ее заметили. — А я услышала какие-то звуки, вот и решила посмотреть. Я никогда раньше не видела, чтоб тут жил кто-либо. Вы наш новый сосед?

— Вроде того, — уклончиво буркнул Макс, собираясь на этом разговор и окончить.

— Ха, вот же здорово! — обрадовалась негритянка. — Мама наверняка захочет с вами познакомиться! Все жители на нашей улице поддерживают теплые отношения друг с другом. Ну, разве что, кроме Ричардсов. Это семья из второго дома от перекрестка. Редкостные задницы, скажу я! В общем, если не будете с ними встречаться, то вам тут наверняка понравится! А вы не хотите пригласить меня на чашечку кофе?

— Э-э-э-э… — Виноградов оторопел от информационного потока и напористости собеседницы. — Я не уверен, что у меня есть дома кофе…

— Ничего страшного, я могу выпить что-нибудь еще! Сейчас я к вам зайду, подождите!

Кучерявая голова исчезла из виду раньше, чем Изюм открыл рот для возражений. И не успел бывший спецназовец добраться до дверей дома, как со стороны парадного входа прозвучала громогласная трель звонка.

— Вот же заноза приставучая, — покачал головой боец, но все равно поплелся открывать.

— А вот и я! — радостно известила его соседка, когда инквизитор отпер замок. — А у вас тут красивенько! Дизайнера нанимали?

Девица оказалась настолько низкорослой, что не доставала двухметровому россиянину до груди. Но фигура ее при этом имела весьма женственные очертания. Или точнее будет сказать гипертрофированно-женственные.

— Не знаю, я тут временно, — в своей извечно неприветливой манере ответил Виноградов.

— А, так вы арендатор? — гостья сделала вид, что не замечает недружелюбия. — Знаете, похоже с этим домом что-то не в порядке. Вы первый его житель, которого я застала за последние три года. Поэтому если будете раздумывать о покупке, проверьте все как можно тщательней!

Макс проводил юную особу до кухни под нескончаемый аккомпанемент ее щебета. Там он сунулся к холодильнику, не больно-то рассчитывая что-нибудь в нем обнаружить, и дернул за ручку.

— Ого! — присвистнула девушка, осматривая заставленные различными полуфабрикатами полки. — Да вы прям целый Уолмарт скупили! Ух ты, и пиво есть!

Тонкая смуглая ручка метнулась вперед с проворством кобры, но тренированный инквизитор успел перехватить ее своей широкой ладонью.

— Эй, а тебе лет-то сколько? — осадил ее боец.

— Мне? Двадцать один. А что?

О том, что девица соврала, Изюм понял и без всякой эмпатии. У нее, можно сказать, это на лице было написано.

— Ну если так, то угощайся, — хмыкнул Макс, выпуская чужое запястье, и тоже взял себе бутылку.

Возвращаться в гостиную они не стали, а устроились прямо тут, на кухне.

— Фу… какое-то оно странное на вкус, — поморщилась гостья.

— Потому что безалкогольное, — во всю челюсть улыбнулся россиянин. — Или ты думала, я поверил в твое вранье по поводу возраста?

— Ладно-ладно, — невозмутимо подняла собеседница свободную руку, — раскусили! Мне не двадцать один, но я уже совершеннолетняя! Просто из-за кучки лицемерных формалистов-бюрократов меня ограничивают в праве употреблять алкоголь! А еще свободная страна называется… Согласитесь, это крайне глупо, разрешать мне