вспышки, и вот уже тварь бьется в агонии, тщетно пытаясь сбить с себя пламя. Чудовище отчетливо слабело по мере того, как огонь уничтожал бурлящий в его теле некроэфир. А потом уродливая туша и вовсе захрустела в стальном захвате Факела, ломаясь как дешевая китайская игрушка под сапогом.

Дождавшись, когда монстр издохнет окончательно, москвич поднялся и отшвырнул его от себя, с влажным шлепком впечатав в стену. Упырь сполз на пол, оставляя на краске грязно-коричневый след. А Седой, отключив тепловизор, наконец-таки смог разглядеть отродье в мельчайших подробностях. Оказалось, что вместо привычных когтистых лап у этого экземпляра присутствуют загнутые серповидные отростки, как у какого-то богомола. На них еще виднелись зазубрины, как у пилы. И такими, вероятно, вскрывать их обновленные ИК-Б было гораздо проще. Видимо, инфестат, создавший подобное существо являлся большим фанатом насекомых…

— Сука, ну и мерзость… — скривилось лицо бойца под шлемом. — Мне такие еще не попадались.

— Не расслабляемся, идем дальше!

Факел в этой скоротечной схватке совсем не пострадал, а потому снова возглавил движение. Однако не успели бойцы сделать и трех шагов, как в них врезалось нечто такое, чему ни один из звена не смог подобрать описания. Из глубины больничного коридора прилетел черный вал, похожий на стену густого дыма или… некроэфира. Но эта волна не ощущалась невесомой, какой и полагается быть энергии смерти, а оказалась упругой, словно слабенький порыв ветра. Она едва заметно толкнула инквизиторов, и умчалась дальше, наталкиваясь на стены, но неизменно стремясь на волю.

— Это что еще за хрень? — буркнул Дайвер, недоуменно провожая взглядом неопознанное явление.

— Едва ли что-то хорошее, — пессимистично отозвался Факел.

И в самом деле, стоило только москвичу об этом сказать, как с улицы раздался какой-то то ли плач, то ли вой. Он доносился откуда-то издалека, но при этом звучал сразу со всех сторон, легко проникая в коридоры больницы. Неприятный монотонный скулеж, бьющий по ушам на одной ноте, будто бы отражался и от земли, и от неба, раздражая сознание. А вслед за ним ожил и радиоэфир.

— Факел, ответь! — потребовал куратор. — Докладывай, что там происходит?!

— Прикончили первого упыря, видели какую-то волну из мрака. Больше ничего, — лаконично отчитался борец с нежитью.

— Да что за дьявольщина… — потерянно произнес командующий операцией и пропал на несколько секунд.

А вместо него общую частоту наполнили доклады остальных членов отряда. Они звучали сбивчивой скороговоркой, перекрывая друг друга. И разобрать удавалось только отдельные слова.

— Цель…

— На двенадцать…

— Противник с севера!

— … ликвидирован…

— Группа с фланга…

— Вижу умертвий!

Седой нервно тронул поясные кофры, забитые запасными магазинами для «Косы» и самовоспламеняющимися шашками. Прав оказался Факел. Не к добру эта херня…

— Прием, всем служащим ГУБИ, ситуация критическая! — вновь объявился чем-то взволнованный куратор. — Военные доложили, что весь Ершов пришел в движение! Из каждой щели полезли умертвия! Тысячи умертвий! И вся эта орда направляется к вам!

— Ё-моё… — только и смог выдавить из себя Дайвер. — И чего теперь?

— Выходите на пустырь! Повторяю, бегом все на пустырь! — настойчиво вдалбливал координатор. — Вертолет будет через три-четыре минуты! Срочная эвакуация!

Седой с сослуживцем уже дернулись, собираясь припустить к выходу, но их остановил зловещий шепот Факела, который цедил слова как сквозь крепко стиснутые зубы.

— С-с-стоять! — резануло по ушам шипение москвича. — Всем слушать меня. Инфестат где-то рядом, я чувствую его! Уйти сейчас — значит, пойти у него на поводу и подарить ублюдку фору! Мне нужно хотя бы пять минут, и я с ним разберусь. Задержите нежить и не дайте мертвякам зажать меня в коридорах. Если среди них нет упырей, это не составит большого труда. Выходите наружу, чертите «Фениксами» широкие заградительные полосы, отстреливайте всех, кто полезет в окна!

— Блин, Факел, да ты с ума… — собирался возмутился Дайвер.

— Если не хотите, чтобы я тут подох ни за хвост собачий, то делайте, как я сказал! — перебил его столичный боец.

Закованная в бронеперчатку рука москвича метнулась к шлему и в одно движение сдернула его с головы. Взору крайне удивленных саратовских инквизиторов открылось лицо молодого, в общем-то парня. Лет двадцати пяти, ну максимум тридцати, не старше. И нельзя было сказать, что его внешность выделялась чем-то особенным, если б не глаза приезжего ликвидатора…

Они удивительным образом сочетали в себе противоположности, которые никак не могли уживаться в одном человеке. На Седого сейчас смотрели и инфернальная тьма, и божественный свет. Старческая мудрость и подростковая импульсивность. Всепрощающее великодушие и беспредельная жестокость. Единственное, что не имело антагониста во взгляде столичного инквизитора, это несокрушимая вера в собственную правоту. В то, что именно он знает, как сейчас нужно действовать, а вовсе не саратовские кураторы.

Под взглядом Факела любые готовые сорваться с языка возражения застряли в горле Седого. Всё что он смог сделать, это лишь коротко кивнуть и утащить за собой онемевшего Дайвера, который тоже смотрел на москвича как на спустившегося с небес инопланетянина.

Ликвидаторы рванули в одну сторону, к выходу. А приезжий борец с нежитью в другую, куда-то вглубь больницы. Эфир, уже раскалился докрасна от суматошных команд куратора, который приказывал инквизиторам немедленно эвакуироваться. Но Седой с Дайвером не слушали его.

Стоило только служащим выскочить на улицу, как они открыли огонь с двух стволов под копошащимся за оградой силуэтам. Твою мать… умертвий и в самом деле было очень много! Десятки… нет, сотни! Они плотным кольцом окружали здание, и их количество увеличивалось с каждым мгновением!

— Жердь, Филипс, Горец, — завопил Седой во всю мощь динамиков ИК-Б, — держи периметр с севера! Зорро, Фитиль, на вас окна! Не давайте нежити пролезть внутрь! Хворост, бегом к нам! Отгоняй падаль от крыльца!

Коллеги если и удивились тому, что их сослуживцы на приказы командования накинули здоровенный и всеобъемлющий хрен, то виду не подали. Они молча разбежались по указанным позициям и принялись осыпать снарядами поджимающую толпу оживших мертвецов. Не прошло и тридцати секунд, а вся территория больницы превратилась в разверзшуюся огненную геенну. Тут полыхало просто все. Земля, трава, асфальт, кованый забор, оставленные на парковке автомобили. Циркониевые снаряды разлетались раскаленными брызгами, шипели «Фениксы», выплевывая пылающую начинку. А покойников не становилось меньше. Скорее наоборот, окружение только сгущалось и уплотнялось. Копошащаяся орда зомби медленно, но неумолимо сжимала кольцо вокруг обороняющихся инквизиторов.

Бедного куратора операции чуть инфаркт не хватил от такого наглого неповиновения. Он орал так громко и неистово, что становилось удивительно, как он еще не лопнул. Ну или хотя бы не охрип. Да только все двенадцать бойцов дружно пропускали его вопли мимо ушей. Им вот вообще было не до этой штабной крысы, когда вокруг тебя вырос уже целый вал из обугленных тел! А по нему с упрямством камикадзе все