–Ачто вних может ненравиться?

–Иэто говорит женщина, которая однажды заявила, что всех подростков надо запретить законом.

–Ну, они несовсем типичные подростки, верно?

Селуччи искоса взглянул нанее.

–Ладно, что тебя беспокоит? Ты невдухе стех пор, какмы выехали изгаража.

Вики поправила очки ивздохнула.

–Я просто подумала…

–Это впервые.

Она необратила внимания наколкость.

–…что, если кто-то потрудился попытаться меня убить, ядолжна знать то, очем ине подозреваю. Убийца считает, что яподобралась кнему слишком близко.

–Илион нацелился наРозу иПитера, аты просто попалась напути.

–Нет, унего уже есть отлаженная схема убийства вервольфов, зачем ее менять? Схема все еще работает. Уменя такое чувство, что он нацеливался наменя.

–Предчувствие, чтоли?

–Называй какхочешь, но, если назовешь это женской интуицией, явыцарапаю тебе глаза.

Поскольку Селуччи несобирался говорить что-то столь откровенно самоубийственное, он отмахнулся отугрозы.

–Итак, давай пройдемся потому, что ты наверняка знаешь.

–Это незаймет много времени.– Упершись коленями вприборную панель, Вики стала загибать пальцы.– Язнаю, что Барри Ву неубийца. Язнаю, что доктор Диксон неубийца. Язнаю, что Артур Фортрин неубийца. Кто угодно другой может быть убийцей, включая случайного знакомого, скоторым любой изтроих перечисленных разоткровенничался вбаре. Кактолько Барри скажет мне, кто вЛондоне способен так стрелять… Ну, тогда япробегусь поспискам людей, регулярно посещающих заповедник. Надеюсь, мы сможем разобраться вдорожных указателях иявиться кБарри дотого, какон уйдет наработу.

Селуччи взял карту, которая лежала уВики наколенях, просмотрел ибросил обратно. Он доверял своим способностям ориентироваться, несмотря наутреннюю экскурсию посельской местности.

–Аесли Барри ничего незнает?

–Кто-то ведь знает. Иянайду этого «кого-то».– Вики разгладила карту насвоей ноге.– Ах да, иФредерик Кляйнбейн тоже неубийца.

–Кто?

–Теоретически его можно назвать ближайшим соседом Хиркенсов. Он сообщил, что уних есть глубокая, мрачная тайна.– Вики ухмыльнулась.– Они нудисты, видишьли.

–Нудисты?

–Так сказал мне Кляйнбейн. Очевидно, местные жители предпочитают верить внудистов, ане ввервольфов.

Селуччи бросил нанее кислый взгляд.

–Неудивительно. Однако яудивлен, что слухи онудизме непривлекли толпы молодых людей, вооруженных телеобъективами.

–Уменя сложилось впечатление, что «собаки» Хиркенсов позаботились обэтой проблеме.

Селуччи, который испытал насебе, начто способна одна из«собак» вдействии, согласился, что такое может отпугнуть случайного вуайериста.

Вики, истолковав его бурчание какзнак согласия, продолжила:

–Кроме вышеперечисленных людей яздесь разговаривала только сКарлом Бином иМарком Уильямсом.

Селуччи потребовалось мгновение, чтобы вспомнить имена.

–Это те двое, скоторыми мы повстречались утром?

–Верно.

–Может быть, убийцы какразони.

–Маловероятно.– Вики фыркнула.– Ты можешь представить, чтобы тип вроде Уильямса тратил время исилы нато, чтобы стать метким стрелком? То-тоже. По-моему, его интересует только мгновенный результат.

–Апожилой? Его дядя?

Вики вздохнула.

–Он вегетарианец.

–Вервольфов неедят, Вики, их только убивают.

–Ион глубоко религиозный человек.

–Какимножество всяких психов. Одно другое неисключает.

–Аеще он садовник.

–Иктомуже он тебе нравится.

Вики снова вздохнула, открывая изакрывая вентиляционное отверстие кондиционера.

–Да. Он мне нравится. Он кажется порядочным чело-веком.

–Еще одно чувство?

–Отвали, Селуччи.

Из-за яркого света, вчерашней травмы инедостатка сна унее разыгралась ужасная головная боль.

–То, что племянник– слизняк, врядли причина обвинять его вмногочисленных убийствах. Однако япопрошу Барри проверить мистера Уильямса напредмет судимостей, навсякий случай. Если хочешь быть полезным иесли ветер подует внужном направлении, можешь нынче ночью понаблюдать задеревом.

–Большое спасибо. Именно обэтом явсегда мечтал– провести ночь влесу, где меня будут пожирать комары.

«Пока вы сГенри будете нежиться вдоме втепле иуюте? Черта сдва».

Селуччи взглянул наВики, потом снова уставился надорогу.

–Кто вообще сказал, что он вернется кдереву?

–Такая унего привычка, когда ветер дует споля.

–Тогда почемубы тебе несрубить дерево?

–Я обэтом подумывала.

–Пока ты подумываешь, вот тебе еще повод дляразмышлений. Если ты знаешь, что он продолжает возвращаться ктому дереву, почему ты неустроила засаду?

–Как? Тыже знаешь, яни черта невижу втемноте. Кроме того, Генри какраз пошел…

–Ты отправила вместо себя гражданского!

–Он сам вызвался,– огрызнулась Вики, неупоминая, что сама теперь является гражданским лицом.

–Сам вызвался быть подстреленным?

–Генри– взрослый мужчина. Он знал, чем рискует.

–Взрослый мужчина. Верно. Ивот еще что: согласно его водительским правам, Фицрою всего двадцать четыре года.

Селуччи отвел взгляд отдороги, чтобы впиться всобеседницу взглядом.

–Ты почти навосемь лет старше его, илиэто не… Что тут смешного?

Хотя смех отдавался болью вголове, Вики немогла перестать смеяться.

«Нацелых восемь лет. Боже милостивый».

Наконец донее дошло, что надругом сиденье машины царит ледяная тишина, ией удалось взять себя вруки.

«Нацелых восемьлет…»

Сняв очки, она вытерла глаза рукавом рубашки.

–Майк, ты понятия неимеешь, какмало это значит.

–Ясно какбожий день,– процедил Селуччи сквозь зубы.

–Эй! Мы что, уходим отпогони? Ты только что дал погазам нажелтый свет.– Вики бросила взгляд насжатые челюсти водителя ирешила, что пора сменить тему.– Что ямогу такое знать, ради чего меня стоит убить?

Это был несамый изящный повод перевести разговор надругое, ноСелуччи занего ухватился. Ему вдруг расхотелось знать, надчем смеялась Вики. Будучи нацелых двенадцать лет старше Генри-долбаного-Фицроя, он недумал, что его эго способно вынести такое откровение.

–Натвоем месте ябы допросил Карла Бина иего племянника.