Шрифт:
Закладка:
Обращает на себя внимание тот факт, что дипломат, давая оценки министрам и придворным, стремился выяснить, каким образом можно привлечь кого-либо из них на свою сторону для продвижения английских интересов. Таким проверенным способом ему представлялся подкуп должностных лиц. В депеше госсекретарю от 12 января 1730 г. Рондо откровенно признавал: «среди русских из ста человек не найдется одного, которого бы нельзя было купить, потому небольшая сумма, употребленная с толком, может… склонить русских к слепому исполнению всех желаний короля английского»[721]. Отметим, что подкуп высокопоставленных должностных лиц не ограничивался одними денежными суммами. К примеру, зная о чрезвычайном интересе императрицы и ряда ее министров к английским лошадям, Рондо решил похлопотать, чтобы король согласился прислать несколько лошадей им в подарок. Он не сомневался, что такой подарок будет принят русским двором «с особенным удовольствием». Поскольку для вывоза из Англии племенных лошадей требовалось королевское разрешение, Рондо обращался с этой просьбой к Георгу II, и был рад, что «Его Величество с полной готовностью согласен дать его, когда бы оно ни потребовалось»[722].
Особое место в своих депешах дипломат, естественно, отводил Э.И. Бирону, занимавшему главное место в управлении Россией при Анне Иоанновне. Неудивительно, что посланник старался заручиться поддержкой фаворита императрицы. Наблюдая за усилением позиций Бирона при дворе, где он «полновластен», а значит «любезность по отношению к нему может оказать большие услуги», Рондо предлагал королю высказать герцогу курляндскому «милостивый привет», что будет ему «чрезвычайно приятно», и может способствовать «любезному отношению» к торгующим в России английским подданным[723].
Руководство внешнеполитического ведомства Великобритании было довольно поступавшей от посланника информацией. Лорд Гаррингтон в январе 1737 г. писал Рондо: «Сведения и вообще некоторые подробности о секретной жизни двора далеко не лишены интереса, так как дают возможность судить о настоящем положении и условиях его, а также о характере лиц, его составляющих»[724].
Больше всего официальный Лондон интересовала информация о состоянии вооруженных сил Российской империи.
Неудивительно, что в своих депешах посланник отводил ей значительное место. Уже с первых шагов своего пребывания в Москве Рондо задался целью известить госсекретаря о российском флоте. «Буду прилагать всяческое старание сообщать вашему превосходительству возможно точные известия», – писал он госсекретарю и далее продолжал: «Списка русского флота мне получить еще не удалось; надеюсь, однако, получить его вскоре»[725]. Впрочем, даже беглое знакомство с флотом заставило Рондо признать, что Россия, как бы она не разорена, «пока еще в состоянии защищаться против соседей»[726].
Прошло несколько месяцев прежде, чем Рондо направил в Лондон подробный список русских галер, который достался ему «с большим трудом». На взгляд дипломата, это были единственные суда, внушающие Швеции опасения в случае войны с Россией. В том же донесении Рондо отмечал, что, судя по тому, что на верфях «в постройке постоянно находится множество галер», правительство намерено поддерживать галерный флот[727].
Свою информацию Рондо дополнял конкретными сведениями о военных кораблях русского флота (название корабля, число орудий, когда и где построен, куплен в Англии и в каком году, взят у шведов при военных действиях и в каком году, кем построен). Особо он подчеркивал, что ряд кораблей находятся в очень плохом состоянии. Практически все суда были построены английскими мастерами, либо закуплены в Англии. Рондо обращал внимание на то, что многие военные корабли, построенные в Архангельске и других местах, «утрачены или разломаны».
Надо отметить, что Рондо внимательно наблюдал за действиями российского правительства, направленными на улучшение состояния флота, 3 февраля 1733 г. он направил в Лондон обстоятельную информацию о деятельности комиссии, учрежденной императрицей «для приведения в порядок русского флота», который после кончины Петра Первого, на взгляд посланника, «находился в крайнем пренебрежении». Несмотря на то, что в Кронштадте красуется более 30 военных кораблей, едва 5–6 из них способны выйти в море, писал он. Учитывая это, государыня решила построить несколько военных кораблей в Петербурге и два – в Архангельске. Корабельный мастер англичанин Козенц, состоящий на русской службе, на днях должен выехать в Архангельск для постройки двух упомянутых кораблей. Впрочем, Рондо не сомневался, что от постройки этих судов толку будет мало, поскольку главные трудности, с которыми сталкивается русский флот, это недостаток в хороших моряках. Таковых «едва ли хватит теперь даже на упомянутые пять-шесть кораблей», констатировал посланник[728].
Не меньше внимания Рондо уделял и состоянию армии. В марте 1733 г. он внимательно следил за передвижением русских войск, готовых выдвинуться в Польшу в случае, «если бы поляки избрали (на вакантный пост польского короля – Т.Л.) лицо, неприятное Ее Величеству и ее союзникам». К своей депеше он присоединил также список войск, общая численность которого на тот момент составляла 56.968 чел.[729] В ответном послании госсекретарь сообщал, что король «принял к сведению» информацию Рондо и просил его быть «внимательным ко всему, что относится до этого обстоятельства. Собирать самые точные справки о каждом решении, о каждом шаге русского двора, не пренебрегая никаким случаем к доставлению…постоянных и правильных донесений»[730].
Судя по переданной в Лондон информации, Рондо активно собирал разведданные при дворе Анны Иоанновны. Но каким образом ему удавалось это делать? Кто являлся информатором британского дипломата? Как выясняется, самым главным источником для получения секретной информации для Рондо становились министры и придворные Анны Иоанновны. Так, дипломат очень быстро разобрался в расстановке сил при дворе и пользовался любой возможностью, чтобы войти в доверие к тем сановникам, которые могли поделиться с ним секретной информацией. Чаще всего ими являлись высокопоставленные чиновники, которые были «особенно расположены к англичанам», как, например, П.И. Ягужинский и Голицыны. В депеше госсекретарю от 17 сентября 1730 г. Рондо прямо называл их имена, подчеркивая, что эти люди знают, что «России выгодно жить в дружбе» с Англией[731]. Особенно Рондо заинтересовался Ягужинским после того, как тот занял пост генерал-прокурора. «Теперь Ягужинский первое по власти лицо после Ее Величества, – докладывал посланник госсекретарю 8 октября 1730 г. – Он вправе войти в любую коллегию и пересмотреть в ней все дела; коллегия должна слушаться его приказаний; даже Сенат не может предпринять ничего без его согласия….Надеюсь, что ваше превосходительство с радостью узнаете о его повышении, так как он всегда был особенно расположен к
