Шрифт:
Закладка:
Ему не остается ничего, кроме этих попыток. Продолжать молить о помощи и внимании до тех пор, пока однажды рядом не окажется никого, чтобы его остановить. Никого, кто сможет его спасти.
18. Дэррил
Стоит ленивый воскресный вечер, и Дэррил ведет маркированный полицейский автомобиль по лабиринту под названием Пембертон-Истейт. Сегодня наш позывной «Браво Экс-Рей 22». Сейчас около 19:00, прошла половина вечерней смены. Я даже не пытаюсь сдерживать зевки, когда мы проезжаем мимо групп подростков в капюшонах, стоящих к нам спиной. Прошлой ночью я пять раз вставала из-за Фредди. Ему уже два с половиной, но он по-прежнему плохо спит. Сейчас он простужен, спать мешает заложенный нос. Кроме того, ему тяжело сосать пустышку, и от этого он просыпается. Часто. Голос Джона раздается в моей голове, когда я включаю кондиционер и направляю струи воздуха прямо на лицо: «Мы должны отучить его от пустышки. Ему изначально не стоило давать ее». Джону нравится отпускать такие «полезные» комментарии в середине ночи, когда я ползу в комнату Фредди, а он поворачивается на другой бок и снова засыпает. Я закусываю губу, когда на меня в очередной раз накатывает волна материнской вины. Вспоминаю тот роковой поход в супермаркет. Мне настолько не хватало сна, что я была готова сделать что угодно, лишь бы Фредди успокоился. Я бросила в корзину семь разных видов пустышек и даже по-хорошему их не продезинфицировала, прежде чем засунуть одну из них ему в рот. Помню, как по моему лицу струились слезы, пока я наблюдала, как он сосет пустышку и закрывает глаза. Он первый раз заснул не на моих руках. Пошел ты, Джон. Я люблю эти чертовы пустышки.
Я закатываю глаза, когда худощавый подросток расправляет плечи при виде нашей машины. Прищуриваясь, он смотрит мимо меня на Дэррила. Их взгляды встречаются, но я знаю, что Дэррил не поведется на провокацию. Этот паренек нарывается на неприятности, желая выглядеть перед друзьями взрослым мужчиной. Он хочет, чтобы другие думали, будто он нас интересует. Я смеюсь про себя. Менее интересного для нас человека не найти. Ему просто хочется оказаться прижатым к капоту нашего автомобиля, чтобы покричать о жестокости полиции. Пока мы медленно проезжаем мимо, я опускаю стекло, чувствую на своем лице густой лондонский воздух и широко улыбаюсь подростку:
– Добрый вечер, сэр, – вежливо говорю я. – Надеюсь, вы наслаждаетесь чудной погодой.
Рот подростка приоткрывается, а брови сходятся на переносице. Несколько секунд он выглядит таким тупым, что мне даже становится его жалко. Он приходит в себя, складывает руки на груди и издает ртом хлюпающий звук, словно собирается плюнуть в меня. Дэррил гогочет, и мне становится все сложнее сохранять серьезное лицо.
– Что ж, нам пора ехать. Время есть пончики и все такое, – подмигиваю я ему. – Хорошего дня!
Он таращится на нас, пока мы отъезжаем.
– Никто не ждет, что мы будем вести себя мило, – говорит Дэррил с водительского кресла.
– Я знаю, – отвечаю я, театрально поднимая руки к небу. – Понятия не имею, с чем это связано. Я действительно хороший человек.
Дэррил смеется, и мы выезжаем на автомагистраль. У моего напарника настолько басистый голос, что мне кажется, будто мои барабанные перепонки вибрируют. Я наслаждаюсь этими звуками. Мне нравится работать в паре с Дэррилом, с ним я чувствую себя в безопасности, хоть мне и тяжело это признать. Когда Диксон лежал на мне, сдавливая мою грудную клетку, Дэррил стащил его с меня одним движением. Я стараюсь не думать о том, что могло бы произойти, если бы его не оказалось рядом. Приходится отгонять знакомое чувство стыда, связанное с тем, что не могу защитить себя.
Я смотрю на Дэррила: его сильное тело расслаблено за рулем, лицо спокойно. Я испытываю к нему сильную симпатию. Когда вы с другим человеком находитесь рядом по восемь часов, все делаете вместе и можете положиться лишь друг на друга, чувства пробуждаются очень быстро. И хотя я не испытываю сексуального притяжения, понимаю, почему в полиции закручивается так много романов. Кажется, что все друг с другом спят. Моя цепочка мыслей прерывается, когда я замечаю перед нами черный BMW X5. Я тянусь за покрытой резиной клавиатурой и кладу ее себе на колени. Нажав на сенсорный экран нашего бортового компьютера, расправляю свернутый провод.
– Ты знаешь, что это одна из самых угоняемых марок автомобилей? – говорю я, кивая головой в сторону BMW.
– Да, – отвечает Дэррил. – В докладе об этом говорилось.
Я выбираю на экране опцию «Национальная полицейская база данных», а затем нажимаю «Транспортные средства» и набираю на клавиатуре автомобильный номер. На экране ничего не происходит.
– Вот дерьмо, – говорю я, в порыве злости бросая клавиатуру в углубление для ног.
Перед нами едет черный BMW, и я, поддаваясь порыву, решаю проверить, не числится ли он в угоне. А водитель нас замечает.
Я начинаю вводить номер в компьютер уже с помощью сенсорной клавиатуры, но каждый раз, когда нажимаю цифру, на экране появляется следующая за ней.
– Господи, когда в последний раз здесь все проверяли?
Я бросаю взгляд на BMW как раз в тот момент, когда водитель замечает нас в зеркале заднего вида. В ту же секунду загораются стоп-сигналы, но совсем ненадолго.
– Он нас заметил, – говорит Дэррил и прибавляет скорость.
– С чем связано короткое торможение? Нервы? – я выпрямляюсь в своем кресле, думая о BMW. Водитель снова смотрит на нас в зеркало заднего вида, и автомобиль замедляется. Водитель снова жмет на тормоз.
– Там трое, – тихо говорит Дэррил, словно пассажиры машины перед нами могут нас услышать. Он имеет в виду, что в BMW три человека: два спереди и один сзади, прямо за спиной водителя. Я вижу, как пассажир на переднем сиденье нагибается к боковому зеркалу, пытаясь нас рассмотреть. Судя по их затылкам, все мужчины.
– Они выглядят подозрительно, – говорю я и тянусь к рации.
– Нужно все проверить по второму каналу, – говорит Дэррил, глядя на меня.
– Черт, я забыла.
Я выкручивающим движением достаю рацию из держателя на жилете. Переключившись на второй канал, сразу слышу голос диспетчера, который зачитывает результаты проверки транспортных средств. Как только диспетчер замолкает, я встреваю, чтобы успеть
