Шрифт:
Закладка:
— Да нет, — сказала Ванина. — Просто надо посоветоваться.
— Ну давай.
— Не знаю, как мне быть, Виктор Яковлевич, — сказала Ванина. — С одной стороны, ссориться с тобой мне совершенно не резон. Для города ты добрый дядя, можно сказать, курица, несущая золотые яйца. Я обязана всеми силами сохранять с тобой самые нежные отношения...
— А с другой стороны? — поинтересовался Соколов.
— А с другой стороны, нельзя нам сдавать микрорайон без медицинского учреждения. Исполком своей властью должен приостановить все работы по жилью, пока не возобновится строительство поликлиники. Существует программа социального развития, и нарушать ее невозможно... Вот и получается, Виктор Нковлевич: и ссориться мне с тобой никак нельзя, и не ссориться я тоже не могу. Что делать?
Соколов засмеялся:
— Тяжелое у тебя положение.
— Очень, — призналась Ванина. — Не знаю, как и быть.
Из приемной приоткрылась дверь, мужчина, заглядывая в кабинет, сказал:
— Виктор Яковлевич, вы к одиннадцати вызывали. Все в сборе...
— Простите, товарищ, — извинилась Ванина, — через десять минут ваш директор освободится.
Дверь закрылась.
— Значит, так, — сказала Ванина. Я не уеду с завода, пока мы с тобой полюбовно не договоримся.
— А если не договоримся? — спросил Соколов.
— Ну что ты, Виктор Яковлевич, — сказала Ванина. — Обязательно договоримся.
* * *
Рудневы ужинали.
— Алла, — сказал Олег Сергеевич жене, — помнишь, была такая Ирина Антипова? Моя старая знакомая. Я когда-то рассказывал тебе о ней.
Алла Борисовна взглянула на мужа.
— А чего это ты вдруг вспомнил? — спросила она.
— Была у меня сегодня, — сказал он.
— Ну и что? — Алла Борисовна засмеялась. — Ставишь меня в известность?
— Да нет, — сказал он. — Просто рассказываю... Отец ее, Антипов Василий Егорович, у нас работает. Диспетчером. Дочка разошлась с мужем и переехала жить к отцу.
— Ну видишь, как удачно, — сказала Алла Борисовна.
— Почему же удачно? — не понял он.
— Снова — свободная женщина. Невеста на выданье.
— Не волнуйся, пожалуйста, — попросил Руднев.
— А я и не волнуюсь, — удивилась она. — С чего ты взял?
— Жаль мне ее, — помолчав, сказал Руднев. — Когда-то королевой была. Все парни с ума сходили. Пальцем шевельнет, и готовы были в огонь и в воду.
— И ты тоже готов был?
— И я тоже, — сознался он. — А сейчас — как побитая собака. В глазах — страх и тоска. Здорово же, как видно, ей, бедняжке, досталось.
— Не делай мне больно, — попросила Алла Борисовна. — Сейчас заплачу.
Он не обратил внимания на ее слова.
— Пришла проситься на работу, — сказал он. — А у нас, понимаешь, ни одной ставки. Все под завязку. Может, у тебя в больнице что-нибудь есть? Регистраторшей или еще куда... Она окончила школу и два курса института.
— Нет, — сказала Алла Борисовна. — И у нас, как на грех, все под завязку. Такая, понимаешь, незадача.
— Ладно, — сказал он. — Что-нибудь придумаем.
— А как же, — согласилась она, — обязательно придумаешь. — После некоторой паузы Алла Борисовна поинтересовалась: — А раньше ты не знал, что она сюда, в город, приезжает?
— Знал, — ответил он. — Отец ее ко мне приходил, советоваться насчет работы.
— Ну понятно, — сказала она. — И что же ты ему посоветовал? Пускай обязательно приезжает? Решил свою молодость вспомнить, да? — Она опять засмеялась.
— Алла, — сказал он, — какие глупости!
— Олег, — сказала она, — ты же ничего не умеешь скрывать. У тебя же всегда все на лице написано...
* * *
В диспетчерской «Горэнерго» дежурный диспетчер Василий Егорович Антипов, отец Ирины Васильевны, держал возле уха телефонную трубку.
— Можешь хоть определить, где прорвало? — сказал он в микрофон служебной рации.
— Я же тебе говорю, угол Суворова и Космонавтов, — прохрипел в рации далекий голос.
— Это я уже слышал, Сорокин, — возразил Антипов. — Я тебя русским языком спрашиваю, что́ прорвало: центральную магистраль или ответвление? — Перед Василием Егоровичем лежал альбом схем, и, насупив брови, он разглядывал одну из них.
— А черт его знает, — прохрипел голос в рации. — Пар кругом... И темно...
Василий Егорович перевернул страницу, взглянул на другую схему, пожал плечами, перевернул страницу обратно...
— Но если ты на месте ничего не видишь, то как же я по схеме-то угадаю? — рассудительно спросил он.
* * *
— Ну и что будем делать? — кричал в микрофон своей рации дежурный слесарь Сорокин. — Дождемся, пока утонем в кипятке?
Сорокин стоял на тротуаре.
Откуда-то снизу, из-под асфальта, подымался густой белый пар. В двух шагах уже ничего не было видно.
— Надо воду перекрыть, — прозвучал в рации голос Антипова.
— Вот японский городовой, — выругался Сорокин. — Да как же я ее перекрою, когда не известно, где порыв?
Сидящий за рулем дежурного «пикапа» шофер Калганов восхищенно мотнул головой:
— Ну профессора!
— Где мастер Поддубный живет, знаешь? — спросил в рации голос Антипова.
— Ну? — сказал Сорокин.
— Езжай за ним. Он разберется.
Сорокин открыл дверцу машины.
— Постой, Сорокин, — сказала рация. — Надо бы место порыва огородить. А вдруг кто провалится.
— А чем я тебе огорожу? — поинтересовался Сорокин.
— В дежурном «пикапе» полагается иметь щиты ограждения, — объяснила рация.
— Полагаются блины на масленицу, — огрызнулся Сорокин.
— Ну профессора! — восхитился опять шофер Калганов.
Сорокин сел рядом с ним.
«Пикап» тронулся.
* * *
Из подъезда большого дома гурьбой, с возгласами, с хохотом, высыпала компания молодых людей.
Девушка в белом свадебном
