Шрифт:
Закладка:
[i] Средневековая золотая монета Генуи. Аверс содержал изображение ворот замка, реверс — крест. Весовые характеристики дженовино идентичными своему флорентийскому аналогу, около 3,5 грамм золота.
[ii] Отец наш на Небесах,Пусть прославится Твоё имя,Пусть придёт Твоё царство...
[iii]
[iv]Спешите медленно
[v] Свинья.
[vi] Матрега— средневековый город, отождествляется со средневековыми слоями городища в дельте реки Кубань на территории нынешней станицы Тамань, Краснодарского края.
В античное время его на месте располагался греко-синдский город Гермонасса.
В тюркско−хазарский период (VI—X вв.) город именовался Тумен-Тархан;
В период Византийского владычества — Таматарха.
В позднехазарское правление (IX—X вв.) — Самкерц.
В древнерусский период (X—XI вв.) — Тмуторокань, Тмутаракань.
В XII—XIII столетиях — Матарха.
В период Золотой Орды (середина XIII — начало XVI вв.) — Матрика.
В пору расцвета генуэзских колоний (XIV—XV вв.) — Матрега.
В период турецкого правления (XVI — конец XVIII вв.) — Таман.
Примерный перевод того что наговорил палачу Прохор.
Давайте же радоваться,
Пока мы молоды!
После веселой молодости,
После тягостной старости
Нас примет земля.
Где те, кто прежде нас
В этом мире были?
Ступайте к небесным богам,
Перейдите в царство мертвых,
Кто хочет их увидеть.
Наша жизнь коротка,
Вскоре закончится.
Смерть приходит быстро,
Хватает нас безжалостно,
Никому не будет пощады!
Глава 9
Малая лесная прогалина целиком закрыта зелёной сеткой, с повязанными на неё тряпицами и веточками, и место прикрывает от ненужных взглядов, и тень хорошую даёт. Третьяк часто приходил сюда отдохнуть. Прохладно, печь под боком на которой всё шкворчит да варится. В полоне то одни кости да хлеб гнилой вкушали, а у Прохора ушкуйники едали от пуза.
Любава взглянула аки рублём одарила и поставила на стол дымящийся горшок со щами.
— Отведай хлебова доброго Третьяк Белославович. Тут крапива мододая, репа да барсучатина с груздями, — бывшая холопка наклонилась и томно зашептала в ушко. — Ешо добавила малость дафнии[i], для вкуса, да листа петрушки како ты любишь, а тута. Она пододвинула горшок, — плошка с простоквашею.
Ох и хороша баба! Всё то при ней. Пора бы остепениться, да на землю сесть. Хватит ужо по чужим краям мотаться. Забелив супчик, размешал грибы да лучок, ложку ко рту поднёс. Не успел. Невзор, дозорный, аки вихрь влетел. Вона, дышит словно лошадь загнанная, да глаз пучит.
— Пошто такой перепуганный. Ужели врана увидал? — пошутил Третьяк над младшим, показав указательным пальцем на верхушку дерева.
— Да ужо какие враны! Татары! С башни то и дело передают, набег-набег-набег.
— Ты тама случаем ништо не попутал?
— Залезай сама да гляди, коли не веришь. Три точки, да три полоски аккурат, и тако много раз кряду. Вона, смотри.
Невзор показал Третьяку картонку с расшифровкой сигналов, что выдавали дозорным, разведке и старшинам артелей.
— Говорил вам ешо когда князя в полон взяли, уходить надобно. Не послушали! А теперича усё. Сызнова соляной камень копать станем.
Третьяк, помешав суп, всё же не удержался, навернул пару ложек, а затем ответил:
— Смотрю на тебя, Невзор, и диву даюсь. В бою хорош, не раз на весь да мордву ходили. Многие лета друг дружку знаем, а ума тако и не прибавилось. Голова, аккурат как ентот горшок, — Третьяк постучал ложкой по чугунку, отчего тот издал глухие звуки, — пустая. Ну сам посуди, ежели у князя про тайное место выпытали? Нас бы ужо на арканах тащили. Не дури! Бери коня и немедля отправляйся в Лещиново. Чернецов же не по реке уводи, а оврагами да балками лесными. А коли удумаешь клятву порушить, отхожу так, что мать родная не узнаёт!
— Да я чего, я и не думал, — стушевался парень. — Понял усё, я мигом.
И тут же припустил к лошадям. Отправив ходоков к волоку и шахте, Третьяк, вскочив в седло, отправился на плотину, где работала большая часть холопов. Князь к делу подошёл добротно. Каждому чернецу выписал грамоту разом на двух языках и всюду имя указал иное, даже по отцу. Кто откуда родом заставил учить, да не только себя, но и соседей. Запугал тако что-то и сами черноногие в ту сказку поверили, а мы значится проверяли их, да выспрашивали, по-хитрому. Где мол в Новгороде, али Муроме торг стоит, как тама князя именуют и прочее. Перекрестный допрос, сие князь называл. Коли стушевался или проговорился батрак, без ужина оставался, а нам за то резан отсыпали. Свели и клеймо холопское, да так хитро, что вроде то удар сабельный али ожог. И всё же князь приказал хоронится. Оно и понятно, коли холопы в умелые руки попадутся разом усё посыплется.
Невзор скакал верхами по изученным на зубок тропкам да перелескам. Коня едва не загнал, а всё же не успел. Дюжина поприщ, не шутки. Быстрей никак не вышло. Сердце его сжималось потому как видел, что всадники в остроконечных шапках, отороченных мехом, отовсюду сгоняли батраков к большой яме под пруд. Вокруг неё площадь, что крыта еловой доской, как у нас в Новгороде, а по краям, аккурат на склонах, лавки чудные. Князь сие место именовал по византийски, амфитеатр. Тьфу ты, и не выговоришь. И был ентот театр так велик, что тама все батраки разом умещались. И ныне там стояли не старшины огородные, а степенные бородатые гости с намотанными на голову белыми тряпицами, в руках они держали листы пергаментные. По их указке вои выталкивали батраков по одному. Гости их осматривали, да после расспрашивали. Обстоятельно, кого-то и палками потчевали. Заметил Невзор и воев князя Новосильского, мытаря с торга а тако же Богдана что стоял ни жив, ни мёртв. На набег не похоже, а вот на сыск… Сердце Невзора ушло в пятки.
— Невзор, Невзор! — его окликнул Вячко, один из мальцов, что служил князю и знал о тайном месте, где они остановились.
И как подобрался то! Настоящий тать, хоть и ростом с вершок.
— Ратаев ужо свезли к седьмому пути, тама за тупиком овражек есм, где они надёжно укрыты, — зашептал он споро, при этом не выходя из-за кустов. — Обождите тама покуда. Аки стемнеет можешь батраков к себе уводить. Татар полным-полно в окрестностях, беглых холопов ищут. С Воргольского торга гостей для смотру привезли. Смекаешь?
— Ох ты же… — выругался Невзор и хлестнув мерина и
