Ходить на все митинги в его поддержку было делом малоэффективным и изнурительным. С другой стороны, самым читаемым «документом» этой эпохи были листовки, которые бросали во все ящики и которыми обклеивали все столбы, – этим я и предложил воспользоваться. Но листовки были у всех кандидатов, нужна была какая-то особая листовка.

И вот созрело необычное решение: необходимо было на листовке собрать подписи в его поддержку десятка самых известных оппозиционеров, а вся оппозиция тогда концентрировалась в Межрегиональной депутатской группе. Поскольку Лукина тогда еще никто не знал, то эта специфическая миссия выпала на мою долю.

Во время одного из заседаний МДГ скрипнула дверь и в проеме показались огромные роговые очки Владимира Петровича, а потом и большое лицо кандидата в народные депутаты РСФСФ и рука с заветной листовкой.

Я быстро подошел, взял листовку, подписал ее сам, а затем, уже как бы с моей визой, в течение часа я просил ее подписывать руководителей МДГ и других известных депутатов, которым я ручался за Лукина.

И вот 18 марта 1990 года Владимир Петрович получил заветное удостоверение народного депутата РСФСР. Потом была его активная деятельность в российском парламенте, а в начале 1992 года мы почти одновременно уехали в загранкомандировки: он в США послом, а я во Францию торгпредом. Из США он довольно быстро, через полтора года, вернулся, что-то не сложилось. Министр иностранных дел Андрей Козырев говорил мне, что не справлялся, что это не совсем его призвание. В 1993 году Лукин стал депутатом Государственной думы, а в 2000-м – заместителем председателя Государственной думы.

Несколько раз мы встречались во Франции и вспоминали минувшие дни. Став депутатом Государственной думы, после всяких перипетий Владимир Петрович на 10 лет был назначен уполномоченным по правам человека в Российской Федерации. Потом вернулся в родное «Яблоко». Потом стал сенатором… В общем, жизнь продолжается.

Александр Руцкой

С вице-президентом Руцким отношения не складывались не только у моего пса, но и у меня самого. Дело не только в том, что, начиная с конца 1991 года, он активно, быть может, не ведая того, разжигал в России пожар гражданской войны. Обладая определенной харизмой, он стал вожаком, который в октябре 1993-го повел народ на бессмысленную бойню. Но это будет потом. А тогда он просто интуитивно напоминал мне Собакевича из бессмертного произведения Гоголя.

С первого дня своего избрания он стал активно и незатейливо лоббировать интересы различных коммерческих структур. Самая активная возня разворачивалась вокруг так называемого фонда «Возрождение», который курировал лично Александр Владимирович.

Почти каждый рабочий день начинался с надрывных звонков по «вертушке» – телефону внутренней сети правительственной связи. К гадалке не ходи – это был Александр Руцкой с новыми требованиями предоставления незаконных льгот очередным бритоголовым в малиновых пиджаках «бизнесменам», которые с утра штурмовали приемную с криками: «Мы от Руцкого!»

Все это дезорганизовывало и дискредитировало работу министерства. Пришлось даже менять пропуска в министерство и ставить дополнительный пост милиции, который имел соответствующие указания и, как мог, отсекал эту «братву».

Кроме разработки системы кардинальных экономических реформ мы пытались организовывать текущую работу: проводили аукционы и тендеры, вводили лицензии и квоты, чтобы даже в условиях горбачевского планового социализма «с человеческим лицом» переходить к подобию рыночных отношений.

Но этого Александр Владимирович, со свойственным ему максимализмом и тотальным незнанием основ экономики, никак не мог взять в толк. Он очень обижался, когда его ходокам вежливо и аргументированно отказывали или предлагали участвовать в процессе на общих основаниях. Несколько раз он обещал расстрелять меня при первом удобном случае.

В аналогичной ситуации оказывались многие министерства; особенно Министерство топлива и энергетики и Министерство экономики. Коллеги из Минэкономики за глаза называли вице-президента «бешеным полковником» даже тогда, когда по представлению Ельцина Александру Владимировичу было присвоено звание генерал-майора авиации.

Его честолюбием ловко пользовались некоторые представители политических кругов и силовых структур, которые находились в оппозиции к Ельцину. Наивному и шумливому Руцкому постоянно «с добрыми намерениями» подбрасывали компромат и псевдокомпромат на Бориса Николаевича и его окружение, подогревали его ожидание безраздельной власти.

Руцкой был человеком, мягко говоря, неуравновешенным. Трудно сказать, было ли такое поведение обусловлено особенностями его характера, жизненными обстоятельствами и воспитанием или серьезной травмой, полученной во время военных действий в Афганистане.

Он действительно не был штабным работником, воевал, летал и был заслуженно награжден званием Героя Советского Союза.

Александр Владимирович, с одной стороны, сам был азартным игроком на политическом поле новой России, а с другой – невольной марионеткой более изощренных и профессиональных игроков…

Ельцин был бесспорным фаворитом президентской гонки в июне 1991 года и победил бы при любой кандидатуре вице-президента. Условно существовал длинный список кандидатов в «спарринг-партнеры» для будущего президента и «шорт-лист» из нескольких фамилий накануне принятия окончательного решения. На мой взгляд, почти все они, кроме Силаева, были не очень удачными, сами кандидаты – не в меру честолюбивыми, стремились к власти и могли спровоцировать для будущего президента серьезные проблемы. Ельцин прежде, чем предложить кандидатуру вице-президента, в неофициальных беседах не прочь был узнать мнение своих соратников о потенциальных кандидатах.

Я откровенно сказал ему, что Бурбулис, который очень стремился на этот пост, может доставить всем очень много ненужных проблем.

Наконец, жребий был брошен, и Ельцин перешел свой Рубикон, назвав в последний момент кандидатуру Руцкого на пост вице-президента, что оказалось первой серьезной стратегической кадровой ошибкой Бориса Николаевича.

Многим в нашей команде, в том числе и мне, кому предстояло поддерживать среди избирателей этот тандем, такой шаг показался необычным в хорошем смысле этого слова. Оксана припомнила мне (она всё помнит!), что когда я узнал об этом решении, то позвонил Борису Николаевичу и выразил свое удивленное удовлетворение. Я, в принципе, нормально отношусь к военным, но каждый должен заниматься своим делом, особенно в нашей непростой стране, и Руцкой с его квасным патриотизмом тому яркий пример…

Насколько я знаю, у Руцкого был свой, отличный от Бориса Николаевича малый круг приближенных лиц и советников, куда входили в том числе бывшие сотрудники спецслужб, которые пытались расшатать ситуацию в стране, зомбировали его, снабжая ориентированной на определенный результат информацией.

Предательство в высших эшелонах власти – явление, довольно распространенное во всех странах, и Россия не исключение. Изменники были в окружении Ивана Грозного и Петра I, Николая II и Никиты Хрущева, Михаила Горбачёва и Бориса Ельцина.

«Кругом измена, трусость и обман» – известная фраза последнего российского императора Николая II, записанная им в своем дневнике 2 марта 1917 года, в день отречения от престола, к чему его принудили предатели из ближайшего окружения…

В конце концов пост вице-президента был упразднен в новой редакции Конституции РФ. Хотя было более рациональное решение, которое я предлагал Борису Николаевичу: в очереди на «престол» можно было законодательно отодвинуть должность вице-президента с первого на третье или даже четвертое место (после руководителей Совета Федерации, Думы и Совета министров).

Виктор Баранников

Наш дом № 3 по улице Достоевского был ведомственным и принадлежал хозяйственному управлению Совмина России. Тридцать процентов жилья в новом доме, как полагается, были переданы Москве для очередников, а также для остро нуждающихся и многодетных семей, а остальное – на усмотрение Совмина РСФСР.

На каждой лестничной площадке располагались по две квартиры. При заселении нового дома нашим соседом оказался знаменитый оперный певец Дмитрий Хворостовский, который, конечно, не был остро нуждающимся, но получил квартиру от Совета министров. Иногда по утрам мы с ним пересекались и здоровались, когда я уезжал на работу, а Дмитрий в очочках, спортивных штанах и тапочках на босу ногу направлялся с ведром к мусоропроводу, выполняя часть домашней работы. В гостях были, по-моему, только один раз: довольно скоро мы уехали в загранкомандировку.

В нашем подъезде жили не менее пяти министров республиканского правительства. Одним из них был министр безопасности РФ Виктор Павлович Баранников, который хорошо зарекомендовал себя решительными действиями во время подавления августовского путча 1991 года.

Летом 1992 года, когда я приехал из Франции в Россию в свой первый отпуск, то я случайно, а может быть, и не совсем случайно, столкнулся с ним, заходя