Альмод продолжал размышлять, глядя в темноту. Пройдет время, Астрид насядет на сынка Хродрика, но это, опять же, не дело Альмода. Сами как-нибудь разберутся.

Ему следовало бы думать не об Астрид и не о Первом, который год назад поплатился жизнью за то, что не поверил, когда Альмод попросил его защиты. А, к примеру, озаботиться тем, что Рагна все же оказалась чистильщицей. И будь он проклят, если у нее нет его крови. Она ведь приводила в чувства его, избитого. Одного сломанного носа хватило бы, чтобы взять образец. И в постель она прыгнула, чтобы приглядеться получше к единственному одаренному, жившему в Мирном до пожара. Молодые и красивые во все времена пользовались одними и теми же средствами. А мужчины всегда на них покупались, и он не исключение.

Он перевернулся на другой бок, выругавшись вслух. Какая-то ночная птица, спугнутая его голосом, захлопала крыльями, слетая с ветки над головой. Неподалеку заухал филин.

Значит, ему не почудилось и тот, кто залез в его землянку, все же был одаренным, не пожелавшим показывать свой дар. То-то он так ловко уворачивался от плетений. Скорее всего, Рагна дала ему образец, по которому, идя за Альмодом, чужак и нашел землянку. Альмод же довольно долго болтался там прежде, чем собрался за дичью. Было у чистильщика время дойти и присмотреться. Даже ждал, наверное, пока хозяин уйдет.

Двое.

И еще двое. Ну, это совсем просто. Дядюшка с племянником, хотя какой он, к демонам, ему племянник… Поэтому Альмод и не смог их одолеть. А они воспользовались случаем подобраться поближе к тому, в чьем доме произошел пожар. Быстро сообразили. Жаль, не догадались расспросить как следует Хродрика. Оно и понятно — он был жертвой, и вроде как незачем человеку в здравом уме жечь свое имущество и губить людей, ведь от них его заработок зависит. А еще потому, что рядом кружил Заговоренный, которого Рагна наверняка узнала, пусть ни разу и не видела. Альмод оставил после себя долгую память в ордене, и вряд ли множество одаренных носят на спине следы от кнута. И именно он лучше всех подходил на роль поджигателя. На что только не пойдешь, чтобы не угодить на виселицу.

Значит, четверо. Непонятно только, почему удалая четверка раньше на глаза ни разу не попадалась, но об этом можно будет подумать как-нибудь потом.

Он снова выругался, резко сел. Нел осталась с Рагной. И Ивар наверняка тогда сообразил, что она не охотница, а чистильщица. То-то в ту ночь у него был вид, как у человека, который совершенно перестал понимать, что за ерунда вокруг творится. Вот вроде бы готовый поджигатель, хватай и вытрясай признание, а тот возьми и едва не помри, а дальше вообще все понеслось кувырком. Отравители, девки какие-то, невесть откуда взявшиеся…

Что они с ней сделают? Нел спасла Рагне жизнь, но Альмод не верил в человеческую благодарность. Вернут в орден. Кто другой на ее месте свалил бы все на Альмода, дескать, образцы забрал, саму рядом держал силой или угрозами, а она вовсе ни при чем, и никакой не дезертир.

Но она ж бешеная.

Или она на самом деле давно обо всем договорилась за его спиной? Всех узнала, как узнали и ее, но промолчала, ведя какую-то собственную игру?

А он обещал за ней вернуться.

Что ж, он вернется. Даже зная, чем это закончится. Но сначала повидается еще кое с кем. Альмод зло усмехнулся. Прямо сейчас.

И начал плести проход.

Он устал торчать в заднице мира и притворяться никем. Устал прятаться. Да, он дважды дезертир, и по уложению ордена по нему плачет петля, в которую он все равно живым не дастся. Но он не убийца, свихнувшийся от жажды власти, каким его выставил Ульвар, а вслед за ним — два пацана. И Альмод намеревался это доказать. И если так сложится — умереть, отстаивая свое доброе имя. Впрочем, ему и так и этак конец. Одолеет в поединке — возьмут те четверо, что собрались в Мирном. Как ни бегай, найдут. Впрочем, он и не собирался бегать. Просто дела надо решать по очереди. А с этим делом он и так подзадержался.

С проходом Альмоду повезло, никакой зловредной живности внутри не оказалось, и он счел это за доброе предзнаменование. Вышел, как и планировал, у дороги в лиге от столицы — за десять лет в Ордене он столько раз выходил здесь, что давно обходился без карт. Сам мог бы нарисовать, в мельчайших деталях, если бы кто попросил.

Он поежился от ветра — здесь оказалось куда холоднее, чем в окрестностях Мирного. Ничего, не околеет. Небо все еще было темным, линию горизонта на востоке закрывал лес, но, судя по звездам, до утра оставалось совсем немного. Альмод прибавил шагу. Оступился, провалившись по щиколотку в лужу, выругался. Жаль, проход в город только один, через ворота, хочешь не хочешь придется грязь месить. А еще, не ровен час, столкнется на дороге с каким-нибудь отрядом, возвращающимся после прорыва, и его узнают. Глупо было бы погибнуть так близко от цели.

Но Творец и тут оказался к нему милостив — правду говорят, что Он хранит безумцев. Дорога оказалась безлюдной. А, может Творец и вовсе был ни при чем, просто не нашлось других сумасшедших, готовых пробираться в темноте по скользкой грязи.

Наконец, Альмод постучал в калитку ворот. Открылось зарешеченное оконце, внутри показалась заспанная физиономия стражника.

— Кого Насмешник несет?

Альмод запалил на ладони огонек.

— Чистильщики, в ставку.

— А где остальные? — Стражник попытался заглянуть ему за спину. — Почему не четверо?

— Пусть Творец примет их души, — сказал Альмод. Потянулся к плетениям. Если стражник будет упрямиться — придется подчинить разум. Но служивый, видимо, привык к тому, что чистильщики шастают туда-сюда в любое время и очень не любят, когда их заставляют ждать. Молча открыл калитку, даже не попросив показать брошь. В другое время Альмод бы высказал все, что думает по поводу балбесов, ворон считающих на посту, но сейчас головотяпство стражника было ему на руку.

Столица, как и всегда под утро, выглядела темной, пустой и тихой. Несколько раз прошли стражники. Альмод прятаться не стал: едва заметив на другом конце улицы людей при оружии и с факелами, зажигал на ладони огонек. С одаренными столичная стража старалась не связываться, и не просто так.

Ноги несли сами, сколько раз здесь хаживал. Можно было даже светлячка не зажигать. По улицам разносилось гулкое эхо шагов. Квартал, поворот, еще два квартала… Впервые попавшим в столицу все дома и улицы казались одинаковыми, и новички часто терялись, выйдя в город из ставки. Альмод прошел бы здесь с закрытыми глазами. Вот запахло водой и гнилыми водорослями — неподалеку река и порт. Вот мост, топиться с которого одно время было модно среди благородных балбесов. За ним над черепичной крышей — флюгер в форме притаившейся кошки. Сейчас она вытянутыми лапами указывала именно туда, куда нужно было Альмоду.

Чем ближе к центру города, где стоял особняк чистильщиков, тем шире становились улицы, ровнее — камни брусчатки, их устилающие. Небо между домами начало сереть, но гасить светлячок, пожалуй, было рановато.