Шрифт:
Закладка:
— Не думаю, что у нас что-то получится, — отвечаю холодно и резко. — Кажется, мы слишком разные, чтобы быть вместе.
— Это ранит меня, — тихо произносит он. — Ты мне очень нравишься.
Повисает долгая неловкая пауза.
— Давай я приеду в центр и свожу тебя поужинать. Попроси друга встретиться в другой раз. Я приготовил для тебя приятный сюрприз.
— Нет, — отвечаю решительно, — я не стану менять свои планы. Если ты мне не доверяешь, то я не хочу тебя больше видеть.
— Извини, — говорит он абсолютно спокойно. — Я иногда бываю вспыльчивым. На самом деле доверяю тебе. Дашь мне еще один шанс?
Объясняю, что слишком расстроена, чтобы продолжать разговор, и кладу трубку.
* * *
На следующий день я готова признать, что непрекращающийся зуд вызван молочницей. Поджав хвост, снова направляюсь к гинекологу. Моего врача нет на месте, поэтому меня принимает молодая девушка с длинными, идеально завитыми локонами.
— Вы же только недавно были у нас, — говорит она, заглядывая в мою карточку.
— Знаю, но, кажется, что антибиотики, которые я принимала из-за ИМП, вызвали у меня молочницу, вот и вернулась.
— Хорошо, выпишу вам таблетку, вы примете ее один раз, и все. Единственный минус — зуд пройдет только через пару дней.
Прошу что-нибудь быстродействующее, и она предлагает крем, который обычно не нравится женщинам, потому что пачкается.
— Ничего страшного, мне он подходит, — говорю.
— Хорошо, и никакого секса в течение недели, — предупреждает она, выписывая рецепт.
— М-м-м, это относится только к крему или к таблеткам тоже?
Ручка зависает в воздухе, и врач с изумлением смотрит на меня.
— Просто не занимайтесь сексом в течение недели. Организму нужно восстановиться. Ваш рН должен прийти в норму. Разве это сложно? — спрашивает она.
— Нет-нет, конечно, несложно. Просто хотела уточнить, распространяется ли это правило на оба варианта лечения. Это совсем не значит, что мне необходимо заниматься сексом каждые пять минут, — говорю, заливаясь краской. По правде говоря, я действительно хотела узнать, может, с одним из препаратов можно не воздерживаться. Семь дней — звучит пугающе. Раньше я бы только радовалась разрешению отлынивать от секса целую неделю, но теперь такая перспектива не воодушевляет.
Глава 25. Горячая картошка
Я даю № 5 еще один шанс, но отношусь к нему с опаской. У меня никогда не было отношений, в которых бы мне не доверяли безоговорочно, и это заставляет меня чувствовать, что лгу, даже когда это не так. Я не только заслуживала доверия, но и, видимо, сама слишком доверяла другим. То есть, разумеется, если ваш муж несколько месяцев изменяет и дочь-подросток догадывается, а вы — нет, то нужно признать: вам явно не хватает предосторожности для самозащиты. Кроме того, вопрос, продолжать ли встречаться с № 5, сейчас волнует меня меньше всего. Однажды, когда он листает газету на моем кухонном столе, пока я собираю для нас обед из остатков еды в холодильнике, у меня звонит телефон. С тревогой обнаруживаю, что это из школы Хадсона. Жестом объясняю, что отвечу в спальне. Директор сообщает, что утром Хадсона поймали за курением возле школы. Вероятно, он пронес травку в рюкзаке и, скорее всего, не впервые. Теперь его точно исключат.
Мне срочно нужна помощь. Угроза исключения из школы — места, с которым связаны все наши надежды, — вызывает у меня настоящую панику. Я обрушиваю на директора словесный поток. Говорю ему о нынешней домашней обстановке, о внезапном съезде Майкла восемь месяцев назад и о том, как Хадсон вычеркнул его из своей жизни; о том, как Хадсона выгнали летом из лагеря в Израиле, как он злился, а я не могла до него достучаться. Если мы потеряем и эту школу, то будем полностью потеряны сами. К тому времени, когда заканчиваю через силу вытягивать из себя эту историю, мой голос едва можно расслышать в реке слез. Я в ужасе от своих рыданий и потери самоконтроля, мне стыдно за то, что не справилась с ролью матери и докатилась до того, что прошу помощи у человека, который, по сути, является чужим. Когда директор заверяет меня, что он и школьный психолог помогут Хадсону, он произносит это так убедительно, что я верю ему и плачу еще сильнее от облегчения, что на мою сторону встал понимающий взрослый человек.
Брызгаю водой в лицо, чтобы привести себя в порядок, и в этот момент звонит школьный психолог. Пересказываю ему свою душераздирающую историю и под конец умоляю сделать что-нибудь, чтобы Хадсон ему доверился. Психолог отвечает, что для этого понадобится время, но обещает просто так не сдаваться, пока юноша не откроется, — и меня переполняет благодарность. Не люблю просить о помощи, предпочитаю сама помогать другим. Эта история вынудила меня не просто просить, а умолять, и я снова потрясена тем, что мой мир населен сочувствующими взрослыми, которых не испугать моей бедой. Меня восхищает, что эти люди готовы помочь моему сыну, не ожидая ничего взамен. Их щедрость вселяет надежду, что, возможно, это последнее препятствие — на самом деле замаскированное благословение.
Я настолько погружена в свои мысли, что удивляюсь, обнаружив в гостиной № 5, развалившегося на диване: я почему-то решила, что он уже ушел. Он расспрашивает, как я собираюсь разбираться с ситуацией, когда Хадсон вернется домой. В ответ, пожав плечами, говорю, что хочу помочь ему и не вижу смысла в наказании.
— Знаешь, мне нужна помощь с уроками плавания после школы, это бы отвлекло его. Думаешь, ему будет интересно? — спрашивает он.
— Это так мило с твоей стороны. Я не уверена, дай подумать.
— Только не иди у него на поводу, Лора, — бодро говорит он. — Не позволяй этому парню заправлять в твоем доме. Береги авторитет. Я не согласен, что в наказании нет толка.
— К счастью, тебе не нужно со мной соглашаться. Не хватало только твоих советов по воспитанию. И от твоего осуждения никакой пользы. Мне скоро ехать за Джорджией, так что тебе пора.
* * *
На следующее утро спускаюсь с Джорджией в вестибюль, чтобы встретиться с Майклом и проводить ее в школу. Предлагаю пойти вместе, чтобы потом поговорить. Джорджия в восторге, идет между нами, держа нас за руки и размахивая ими. Ей в новинку быть сразу с обоими родителями — эта мысль причиняет мне боль. Дейзи и Хадсон провели так все свое детство, но я сомневаюсь, что Джорджия сможет вспомнить время, когда мы все жили в одном доме.
Проводив ее, мы бредем в парк, где,
