– Мы можем поговорить с тобой? – тихо спросил демон.

Ширита просто кивнул, но его улыбка не давала Холду расслабиться. О нет, брат вирявы не был опасен – это слишком простое слово. Он попрал волю и гармонию этого мира, ненавидя его всей своей древней мощью.

– Каково это – знать, что о твоем существовании забудут по взмаху руки? – медленно оглядывая Шириту, проговорил лекарь.

– В основном приятно. Говорите, о чем хотели, – властно дозволил тот.

Холд был уверен: как только вопрос будет задан или хозяин Темного леса решит, что ему что-то не нравится, их воспоминания о его существовании, об этой встрече, вообще обо всем, что так или иначе приводит к его имени, будут стерты.

– Ваша сестра, госпожа Ветряной Клинок… – начал демон, чувствуя, что шагает по полю, густо нашпигованному взрыв-ловушками.

– Что? Презирает меня? Смотрит свысока? Снова пытается привлечь к ответственности? Мать отдала Светлый лес ей – так пусть присматривает и заботится о нем, чего ко мне-то лезть? Или ей уже мало и она зарится на мою половину? Как знал! – он наигранно цыкнул.

– Нет, она, кхм… болеет.

– Что-что? Я плохо расслышал. Лесная королева болеет? – Ширита хохотнул.

– Понимаю вашу ухмылку, – вклинился Хозил. – Конечно, вирява, как дриада и как часть мира нечисти, болеть в привычном понимании не может, никто из нас в принципе не подвержен никаким заразам, но вот яд… Яд может стать причиной недуга.

– Кто знает, – равнодушно пожал плечами Трескучий Вереск. – Вам виднее, наверное. Я не специалист по ядам. Ну отравилась. Может, съела чего не то. Вы от меня-то чего хотите? Чтобы я помог своей дорогой сестре справиться с недугом? Это она вас послала?

– Ветряной Клинок сказала, что у нее есть брат. Который сейчас в миру. Мы пришли к тебе как к ее близкому. К тому, с кем она росла и с кем делит жизнь. За помощью.

– Если бы у тебя было, например, противоядие – ну вот просто завалялось, например, подходящее, чисто случайно, – стараясь лавировать между ловушками, продолжил Хозил, – это могло бы существенно улучшить ситуацию.

Маг знал, что ставит вопрос не совсем верно. Яды редко создаются в паре с противоядием. Собрать его, опираясь на компоненты отравы, – задача лекаря. Но он не мог спросить, из чего был сделан яд, у хозяина Темного леса, не обвинив того в злом умысле против вирявы.

– У меня его нет! – отрезал Ширита.

– Тогда не смеем больше беспокоить, – поклонился Холд.

– Проваливайте. Вы портите мне праздник.

Дриад рубанул рукой по воздуху и пелена спала, а жизнь вокруг пришла в движение, зашумела – будто не было этих минут.

Холд схватил Хозила под локоть и резко развернулся, увлекая того за собой.

– Мы уходим, – процедил он.

– Но Ширита совершенно точно причастен к нынешнему состоянию вирявы! – воспротивился лекарь, не замечая, что демон буквально волочит его по дороге.

– Я в курсе.

– Тогда почему ты его отпустил и почему мы уходим? – недоумевал Хозил.

– Потому что память важнее. А хозяин Темного леса может одним щелчком забрать все наши воспоминания о себе, и мы больше никогда не найдем его – даже не будем помнить, что нужно искать. У нас всего один шанс, и я не хотел, чтобы Ширита разозлился или заподозрил неладное, – а он был уже на грани. Теперь мы знаем, где он обитает и как выглядит – и что, определенно, виновен. Это много, это в разы больше, чем луну назад. Но нам нужен новый план.

Они уже чуть отошли от Праздного квартала, и Хо зил упрямо остановился, сбросив руку Холда.

– Да не нужен никакой план, – решительно сказал он. – Я целитель-травник уже больше семи сотен лет и видел столько ядов, что тебе и не снилось. Но главное – все их я нюхал. Мой нос – такой же верный инструмент, как мензурка и весы. И от нашего нового друга за версту несет фиолетовым пролитым льдинником. Это такая дрянь, междусущность – полукамень-полурастение, – которая нарастает на несолнечную сторону обломков горных морен… В общем, это долго объяснять, там много геологических терминов, которые тебе не одолеть, но суть в том, что фиолетовый пролитый льдинник – да, именно такое у него название, не закатывай, пожалуйста, глаза, – как бы создан жить на просторе и поэтому, когда его собирают в какой-то сосуд, помещают в неволю, начинает источать совершенно особенный аромат, который не останавливается ни стеклом, ни камнем, ни металлом, будто этот запах – его крик о помощи… И, разумеется, он впитывается во всё вокруг. Следовательно, он до сих пор где-то рядом с Ширитой. Но самое главное: льдинник бесполезен практически для всего, кроме отравления. Так что он наверняка основной компонент яда. А если у нашего господина-во-все-тяжкие хватило ума не выкинуть эту пахучую дрянь, то – ставлю жизнь свою на это предположение – он хранит и остальные ингредиенты яда. Узнать их мне будет достаточно, чтобы разработать противоядие, которого у Трескучего Вереска и вправду нет: будь он хоть трижды хозяином Темного леса, а даже ему не дозволено произносить в Ночном Базаре слова́ лжи.

– Но я не чувствовал никакого запаха…

– Чувствовал, конечно, просто не понял. Тонкая смесь гари, отчаяния, пролитого на ревень меда и ветра, заплутавшего в еловой чаще. На воротнике рубашки.

Холд недоверчиво посмотрел на Хозила.

– Это профессиональное, я же сказал. Дело за малым: пробраться в его жилище. Он ведь наверняка остановился где-то здесь, посреди всего этого позорного праздника.

– Но как мы его найдем?

– Сейчас я сотворю заклинание поиска по запаху – это обычная лекарская штучка, чтобы не ходить луны напролет, уткнувшись носом в поле в поиске определенной травы. И оно приведет нас к источнику.

– Ты поражаешь меня с каждой луной все больше, – признался Холд. – Когда ты стал таким?

– Ну, завел себе нового друга. Побывал в передрягах. Вышел живым. Разобрался с внутренним мраком.

Залатал все свои бреши. Если тебе нужен рецепт противоядия от отравы трусости – это он и есть. Забирай.

* * *

Они подобрались к деревянной повозке, снятой с колес и крытой тяжелым полотном.

– Это точно здесь. Несет невыносимо. Смотри, там есть что-то вроде маленького окошка.

Они обошли повозку с дальней стороны, которая была закрыта стеной густых кустов, и там присели в ее тени.

– Это определенно самая отвратительная сделка в моей жизни, – признался демон. – К нимфам больше ни ногой.

– Да, мы знатно задолжали.

– Так,