Оба делали вид, что грядущий скандал, который непременно разразится уже наутро, их не волнует – или, может, самую малость. Когда о бракосочетании наследника узнают родители и все остальные, то, конечно…

Но не стоило пока о грустном. Они надеялись, что их величества, всё узнав, поймут и простят – ведь, в конце концов, Лир не сгорел и небо не рухнуло, всего лишь наследный принц женился по своему выбору. И можно сослаться на происки феи – практично напомнил Риган. Он всё утро мысленно формулировал основные тезисы своей магистерской работы, потому что тема действительно была непростой и заманчивой.

Незаметно улизнуть не получилось, потому что королева встретила их практически у выхода.

– Тайрен? Куда ты собрался? И ты тоже, Риган?.. – удивилась её величество.

– Мы решили проехаться, мама. Погода хорошая, – ответил Тайрен, ничуть не соврав, но кое-что утаив.

– Да, замечательная погода, – рассеянно кивнула королева, – но не задерживайтесь, мои дорогие. Мы получили важное известие. Брачное предложение для Савадины. Мы с отцом готовы одобрить, но ваше мнение хотим услышать.

– И от кого предложение? – всё-таки не удержался Тайрен, переглянувшись с братом.

– Из Руата. Король просит её руку для племянника. Неплохо, я бы сказала.

– Обсудим, мама, – пообещал Тайрен.

Конечно, они обсудят. Может быть, немного позже. Точно не сегодня и вряд ли завтра, потому что завтра все будут обсуждать его свадьбу.

– И чего это Савадине вздумалось задерживаться в Академии? – недовольно вздохнула королева. – Праздничные дни, в конце концов. К чему такое рвение? Тут решается её судьба!

– Всё будет хорошо, мама, – Тайрен обнял её и, приподняв, покрутил, она испуганно ахнула. – О чём ты волнуешься?

– Попробуй не волноваться, имея взрослых детей? – всплеснула руками королева. – Вот Сурия – идеальная девочка. Такая спокойная и прекрасно воспитанная! Тайрен, что это с тобой сегодня?

– Просто хороший день, мама!

– Услышь тебя Пламя!

Разговор с матерью породил у Тайрена некие смутные подозрения, но не настолько, чтобы он всерьез забеспокоился.

Кареты с гербами Синбара стояли на подъезде к Храму. Принцы подъехали и спешились, открылась дверь, князь спрыгнул на землю и помог выйти дочери. На Илайне была бархатная шубка, подбитая седой лисой, и мягкие туфли, из-под шубы выглядывало белое платье. Она шла легко и держалась спокойно, но на Тайрена поглядывала настороженно. Ей взгляд, казалось, спрашивал: «Что, правда свадьба? Ты решился?»

– Принц, ваше предложение нами принято, – сказал князь Юрген. – Должен всё-таки сказать, что я польщён оказанной честью. Список приданого моей дочери готов, получите его завтра утром.

Тайрен молча поклонился князю, Илайне улыбнулся и поцеловал руку.

– Я счастлив, княжна, что вы приняли моё предложение. Ничего не бойтесь. Вы знаете, как сильно я люблю вас.

– Гм, – сказал князь, и согласно кандрийскому свадебному обычаю вложил руку невесты в руку жениха. – Благословляю вас. Желаю вам, дети мои, долгого счастья и Милости Пламени.

Люди свиты, наблюдающие действо, озадаченно переглядывались – они, конечно, во всём были за своего принца, но их заранее посвятили только в суть происходящего. Теперь они видели княжну вблизи… но, конечно, держали своё мнение при себе.

И Тайрен двинулся по утоптанной дорожке к маленькому старинному Храму, который стоял недалеко от дороги на лесной опушке. Риган пошёл следом, как поручитель жениха. По дороге им встретился шут, о котором Тайрен успели позабыть. Шутом оказался молодой парнишка, который напятил меховую куртку поверх пёстрого шутовского костюма, что понятно в такой мороз, но колпак с бубенчиками на шапку менять не стал. При появлении принца и княжны он высоко подпрыгнул и закричал петухом, а потом протянул Илайне пышную сосновую ветку с четырьмя шишками, посмотрел на неё, икнул и зачастил:

– Четверо сыновей, счастья на четыреста лет…

Тайрену он сунул горсть монет и камень с городской мостовой, и это было неплохо – камни от шута вообще считались предвестником крупных земельных владений.

– Спасибо, друг, – Тайрен передал булыжник Ригану, похлопал по плечу совсем обалдевшего шута и, пару десятков шагов спустя завёл невесту в Храм.

Скоро они оттуда вышли и были уже женаты, на руках обоих сверкали брачные браслеты – венчание прошло быстро, просто и без каких-либо осложнений.

Поздравления молодым, которые в других обстоятельствах затянулись бы на часы, оказались краткими – потому что поздравлять было особенно некому. Все отправились в небольшой охотничий домик, который находился неподалёку, тоже в лесу. Там их ждал накрытый стол – слишком скромно для королевской свадьбы, но перекусить нашлось чем. И не то чтобы застолье сильно затянулось, просто зимние дни короткие. Ещё засветло привезённые князем служанки проводили Илайну в спальню.

– Я буду здесь завтра утром, сразу после рассвета, – напомнил Тайрену князь Юрген, перед тем как уезжать.

Тайрен тоже получил горячую воду и всё необходимое, и переоделся в бархатный халат. И постучал в дверь спальни. За окном уже успело стемнеть, поднялся ветер, скоро над лесом закружила метель, но кому до этого есть дело! Пусть метель, пусть что угодно. Тайрен ощутил, как вспотели ладони. От волнения.

Мелькнула мысль – наверняка каждому новоиспеченному супругу такой княжны должны были намекать перед дверью в спальню, что его ожидает девушка совсем другой внешности. Потому что иначе мужчина подумает, что ошибся дверью, и супружеский долг вот-вот начнёт обрастать процентами…

Или, увидев ночной облик жены, бедняга не сможет соображать, а думать начнёт когда-нибудь потом? Ошалеет от радости? А вот сейчас, на пороге спальни, ему надо испытывать – что?..

Неуверенность? Решимость преодолевать трудности?

Следует подбадривать себя?

Действительно, что?..

Тайрен испытывал страх не найти за этой дверью Линн, свою девочку из ночного магазинчика. Свою ночную сказку.

Девочку, которой больше всего хотелось прогуляться с ним по городу при свете дня.

Когда нажимал на ручку двери – даже хотелось зажмуриться.

А после одного быстрого взгляда на тонкую фигуру сидящей на кровати девушки у него отлегло от сердца. Это была Линн!

Высокая, худенькая, невероятная. Её шёлковая сорочка вся была облита обильной кружевной пеной, ресницы смущенно трепетали, на тонкой, точёной руке с длинными пальцами – браслет, который он сам недавно надел в Храме на совсем другую руку. А эти припухшие губы нестерпимо захотелось поцеловать. Зацеловать!

Прямо сейчас.

И теперь это было можно и даже нужно.

Ясно же, что