Шрифт:
Закладка:
«Господин, есть некоторые жрецы и отшельники, которые приходят в Кесапутту. Они объясняют и проясняют свои собственные доктрины, но принижают, чернят, осмеивают и осуждают доктрины других. Но затем некие другие жрецы и отшельники приходят в Кесапутту, и они также объясняют и проясняют свои собственные доктрины, но принижают, чернят, осмеивают и осуждают доктрины других. Господин, мы находимся в сомнениях и замешательстве в плане того, какие из этих хороших отшельников говорят истину, а какие говорят ложь».
«Само собой, Каламы, что вы находитесь в замешательстве, само собой, что вы находитесь в сомнениях. Сомнение возникло в вас в отношении того, что приводит в замешательство. Ну же, Каламы, не принимайте чего-либо только на основании
* устной традиции,
* наследия учения,
* слухов,
* собрания [священных] текстов,
* логических рассуждений,
* умозаключений,
* раздумий,
* согласия с мнением после его обдумывания,
* кажущейся осведомлённости [говорящего],
* или же если когда ты думаешь: «[Этот] отшельник — наш гуру»{175}.
Но когда вы знаете сами: «Эти вещи являются неблагими, эти вещи достойны порицания, эти вещи порицаются мудрыми, эти вещи, если принять и предпринимать их, ведут к вреду и страданию» — то тогда вам следует отбросить их{176}.
(1) Как вы думаете, Каламы? Когда жажда возникает в человеке, это ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К его вреду, Господин».
«Каламы, жаждущий человек, одолеваемый жаждой, с умом, охваченным ей, уничтожает жизнь, берёт то, что [ему] не было дано, совершает проступок с чужой женой, лжёт; и он побуждает других поступать также. Приведёт ли это к его вреду и страданию на долгое время?»
«Да, Господин».
(2) «Как вы думаете, Каламы? Когда злоба возникает в человеке, это ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К его вреду, Господин».
«Каламы, полный злобы человек, одолеваемый злобой, с умом, охваченным ей, уничтожает жизнь, берёт то, что [ему] не было дано, совершает проступок с чужой женой, лжёт; и он побуждает других поступать также. Приведёт ли это к его вреду и страданию на долгое время?»
«Да, Господин».
(3) «Как вы думаете, Каламы? Когда заблуждение возникает в человеке, это ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К его вреду, Господин».
«Каламы, заблуждающийся человек, одолеваемый заблуждением, с умом, охваченным им, уничтожает жизнь, берёт то, что [ему] не было дано, совершает проступок с чужой женой, лжёт; и он побуждает других поступать также. Приведёт ли это к его вреду и страданию на долгое время?»
«Да, Господин».
«Как вы думаете, Каламы? Эти вещи являются благими или неблагими?»
«Неблагими, Господин».
«Порицаемыми или безукоризненными?»
«Порицаемыми, Господин».
«Критикуемыми или восхваляемыми мудрыми?»
«Критикуемыми мудрыми, Господин».
«Если их принять и предпринимать, они ведут к вреду и страданию или же нет, или как вы считаете?»
«Если их принять и предпринимать, они ведут к вреду и страданию. Вот как мы считаем».
«Поэтому, Каламы, когда мы сказали: «Ну же, Каламы, не принимайте чего-либо только на основании устной традиции… но когда вы знаете сами… эти вещи, если принять и предпринимать их, ведут к вреду и страданию — то тогда вам следует отбросить их» — то вот почему так было сказано.
Ну же, Каламы, не принимайте чего-либо только на основании
* устной традиции,
* наследия учения,
* слухов,
* собрания [священных] текстов,
* логических рассуждений,
* умозаключений,
* раздумий,
* согласия с мнением после его обдумывания,
* кажущейся осведомлённости [говорящего],
* или же если когда ты думаешь: «[Этот] отшельник — наш гуру».
Но когда вы знаете сами: «Эти вещи являются благими, эти вещи безукоризненны, эти вещи восхваляются мудрыми, эти вещи, если принять и предпринимать их, ведут к благополучию и счастью» — то тогда вам следует жить в соответствии с ними.
Как вы думаете, Каламы? Когда не-жажда возникает в человеке, это ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К его благополучию, Господин».
«Каламы, человек, не имеющий жажды, не одолеваемый жаждой, с умом, не охваченным ей, не уничтожает жизнь, не берёт то, что [ему] не было дано, не совершает проступок с чужой женой, не лжёт; и не поощряет других поступать так. Приведёт ли это к его благополучию и счастью на долгое время?»
«Да, Господин».
«Как вы думаете, Каламы? Когда не-злоба возникает в человеке… …и не поощряет других поступать так. Приведёт ли это к его благополучию и счастью на долгое время?»
«Да, Господин».
«Как вы думаете, Каламы? Когда не-заблуждение возникает в человеке, это ведёт к его благополучию или к его вреду?»
«К его благополучию, Господин».
«Каламы, не заблуждающийся человек, не одолеваемый заблуждением, с умом, не охваченным им, не уничтожает жизнь, не берёт то, что [ему] не было дано, не совершает проступок с чужой женой, не лжёт; и не поощряет других поступать так. Приведёт ли это к его благополучию и счастью на долгое время?»
«Да, Господин».
«Как вы думаете, Каламы? Эти вещи являются благими или неблагими?»
«Благими, Господин».
«Порицаемыми или безукоризненными?»
«Безукоризненными, Господин».
«Критикуемыми или восхваляемыми мудрыми?»
«Восхваляемыми мудрыми, Господин».
«Если их принять и предпринимать, они ведут к благополучию и счастью или же нет, или как вы считаете?»
«Если их принять и предпринимать, они ведут к благополучию и счастью. Вот как мы считаем».
«Поэтому, Каламы, когда мы сказали: «Ну же, Каламы, не принимайте чего-либо только на основании устной традиции… но когда вы знаете сами… эти вещи, если принять и предпринимать их, ведут к благополучию и счастью — то тогда вам следует жить в соответствии с ними» — то вот почему так было сказано.
Затем, Каламы, этот ученик Благородных, который подобным образом лишён влечения, лишён недоброжелательности, не сбит с толку, бдителен, всегда осознан, пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью… состраданием… сорадованием… невозмутимостью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем как к самому себе, он наполняет весь мир умом, насыщенным невозмутимостью — обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
Этот ученик Благородных, Каламы, чей ум подобным образом лишён вражды, не имеет недоброжелательности, не загрязнён и чист, добился четырёх гарантий в этой самой жизни.
Вот какова
