этого? Потому что Майлз и Кларисса определенно не возражали. Я имею в виду, они несли какую-то чушь о том, что я достаточно сильна, чтобы выжить, рожая его детей-демонов — нежить, я имею ввиду, — но они определенно были за то, чтобы отдать меня Фабиану и позволить ему делать со мной все, что он, черт возьми, захочет.

— Я знаю. Но это просто потому, что они думают, что так снимут проклятие. Я не говорю, что это делает все нормальным, но Эрик ни во что из этого не верит, он никогда не брал жен и не заводил детей. Он думает, что мы — ответ. Ты и я.

— Как? — Спросила я.

— Я не знаю. Но Джулиус согласен, что это возможно. Есть пророчество, и кое-что из него похоже на то, что оно может относиться к нам.

Я вздохнула, потирая лицо рукой. Я не знала, что и думать обо всем этом. Моим убеждениям бросали вызов, и я не была уверена, что смогу просто щелкнуть выключателем. Моя ненависть к вампирам въелась в меня до мозга костей. Как я должна была попытаться переосмыслить всю свою жизнь, не видя в них своих врагов?

— Я не могу ясно мыслить, — сказала я. — Мой мозг так забит всем этим… Мне просто нужно поспать. Но я обещаю, что попытаюсь, Монти. Может быть, я не знаю, дай мне немного времени?

Она кивнула, и я поднялась на ноги. Я развернула одеяло, чтобы лечь, хотя оно все еще было немного влажным, затем устроилась у огня, подложив руку под голову.

Монтана взглянула на меня, затем медленно потянулась за телефоном, который Джулиус оставил лежать на полу. Она несколько раз постучала по экрану, и я подумала, не ищет ли она Эрика на записи видеонаблюдения. Она так сильно скучала по нему? Она заметила, что я смотрю, и быстро положила телефон на место, прежде чем тоже лечь спать.

Я закрыла глаза и подумала о том, что она сказала. Если она действительно верила, что в Бельведерах есть что-то хорошее, то, возможно, я была обязана дать ей шанс выяснить, говорила ли она правду.

Я не была до конца уверена, как я раньше оказывалась во снах людей, но когда я сосредоточилась на идее того, что я хотела сделать, я почувствовала это. Это было похоже на сотни маленьких точек света вдалеке, в каждой из которых спала душа, ожидающая, когда я присоединюсь к ней. Один из огоньков сиял ярче остальных, и когда я сосредоточилась на нем, то узнала в нем Фабиана.

Я нащупала души, спящие вокруг него, и наткнулась на еще одну, которую узнала. Я не понимала, откуда я это знала, но я могла сказать, что это была Кларисса. Другие Бельведеры, похоже, не спали, и я была рада: я хотела встретиться с Эриком, но не была уверена, что у меня пока что хватит смелости встретиться с ним лицом к лицу.

Вместо этого я снова обратила свое внимание на Фабиана. Его новообретенная привязанность ко мне, вероятно, сделала его самым легким монстром для допроса в любом случае.

Мое сердце взволнованно забилось, когда я двинулась к его сну, но я стиснула зубы и прогнала это чувство. Я навещаю его по единственной причине, а именно, чтобы попытаться понять, что моя сестра нашла в этих существах, и я не позволю каким-либо другим эмоциям, которые пытались проявиться во мне, подействовать на меня.

Погрузиться в его сон было все равно что нырнуть в ледяной бассейн. По всей моей коже побежали мурашки, пока свет становился все ярче и ярче.

Я стояла в деревянной комнате, где почти все пространство передо мной занимала широкая кровать. Поскольку на этот раз я решила прийти сюда сама, я была одета так, как хотела, в простой черный наряд с Фурией на бедре.

Солнечный свет лился в открытое окно, и снаружи открывался вид на раскинувшийся горный хребет, покрытый снегом.

Под простынями двигались две фигуры, стонущие от удовольствия. Я предположила, что одной из них, должно быть, был Фабиан, и жар пополз у меня по затылку, когда я поняла, что за сон ему снился.

Меня так и подмывало снова уйти, пока он не заметил, что я здесь, но я пришла не просто так и хотела получить ответы.

Собравшись с духом, я скрестила руки на груди и громко откашлялась.

Фабиан сбросил с себя одеяло и посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он был в своей человеческой форме и полностью обнажен. Я изобразила на лице хмурость, не позволяя своим глазам опуститься ниже его талии. Я взглянула на девушку под ним, и смесь смущения, ужаса и унижения нахлынула на меня, когда я поняла, что это я.

— Что это, блядь, такое?! — Воскликнула я, и фальшивая я уставилась на Фабиана, как на какого-то бога. Она тоже была голая, а ее руки тянулись к нему, словно она снова отчаянно желала привлечь его внимание.

— Ты вернулась? — Удивленно спросил Фабиан, прежде чем застенчиво взглянуть на свою фантазийную версию меня. Она исчезла, и появились штаны, прикрывающие его.

— Нихрена подобного, — ответила я, надеясь, что моя бравада скрывает мое смущение, и заставила себя выдержать его взгляд.

— Ты хотела занять ее место? — с надеждой спросил он.

— Нет, спасибо, — беспечно ответила я. — Мне показалось, что она притворяется.

— Уверяю тебя, это не так. — Он крадучись подошел ко мне, и у меня внутри все сжалось от выражения его глаз.

Я отогнала непрошеные желания и сконцентрировалась на окружающей обстановке. Комната исчезла, и вокруг нас выросли дома. Люди начали кричать, и улицы покраснели от крови. Ее было так много, что я чувствовала в воздухе железный привкус. Другие Бельведеры прыгали между убегающими горожанами, вырывая глотки и пируя на павших.

— Прекрати, — выдохнул Фабиан.

Я чувствовала, как он пытается вернуть контроль над своим сном, но он был у меня в руках. Я отбивалась от его попыток с такой легкостью, словно он был мухой, жужжащей у меня над головой. Его собственное тело было покрыто кровью, и я преодолевала его сопротивление, пока он тоже не начал