— А кто же еще, Вячеслав Никитич? — усмехнулся я. — Моя внешность — не тот вопрос, который я буду с вами обсуждать. Даже не надейтесь. Отвечайте: почему для построения защитной печати от заклинания черной плети вы решили, что можно использовать модификацию щита праха?

Парень замялся, услышав смешок с дальней парты. Но мне достаточно было бросить строгий взгляд в ту сторону, чтобы любые звуки в кабинете исчезли.

— Итак, Вячеслав Никитич, я жду объяснений, — потребовал я.

— Щит праха нейтрализует любые эффекты, направленные на него, — не слишком громко и совсем не уверенно пояснил студент. — Черная плеть должна рассеяться при попадании по щиту.

— Что за чушь? — не удержался я. — Вы, Вячеслав Никитич, похоже, вместо того, чтобы слушать мои лекции, все свое внимание уделяли декольте сидящей справа от вас Ломтиковой.

Названная девушка, всегда старающаяся подчеркнуть свои верхние достоинства глубоким вырезом, зарделась. Ее рука машинально постаралась прикрыть грудь, но удалось это с трудом.

— Щит праха не может рассеять черную плеть, — тяжело вздохнув, произнес я. — Он вообще ничего не рассеивает. Потому что его предназначение — принять на себя удар. Это не стихийная стена, а подвижное заклинание, которое находится постоянно в движении, и к тому же совершенно бесполезное против магии смерти. Садитесь, Домогаров, вы меня разочаровали.

Вячеслав Никитич с расстроенным видом опустился на свое место, а я вновь бросил взгляд на задние парты.

— Кто там у нас смеялся? Ольгин? Вставайте, к вам у меня будет особый вопрос, — не терпящим возражений тоном велел я.

Здоровый парень, ничуть не уступающий гвардейцам по габаритам, тяжело поднялся на ноги.

— Да, Иван Владимирович, — густым басом произнес студент.

Я же взял в руки лист с его теоретическими ответами.

— В своей работе вы указали, что радиус действия костяного копья составляет двести метров, — сверившись с работой, озвучил я. — С каких это пор?

Пожалуй, таким суровым они меня еще ни разу не видели. Впрочем, я нисколько не собирался сглаживать углы. Настолько халатное отношение меня раздражало. Ведь я старался давать знания по максимуму, разжевывая все в таких деталях, чтобы даже самый глупый понял, что к чему.

— Но дальше эффективность падает, — попытался оправдаться Ольгин.

— Хорошо, группа, идемте на полигон, — кивнул я. — Посмотрим на практике, как она падает. За мной.

На то, чтобы добраться до тренировочной площадки, ушло не больше десяти минут. Наконец, встав у края полигона, я жестом велел здоровяку встать рядом со мной.

— Запускайте ваше костяное копье.

Ольгин взглянул на меня с опаской, но все же вытянул ладонь в сторону. Неуверенно складывающаяся печать грозила вот-вот сорваться, но Ольгин все же справился. Костяное копье, материализовавшись в воздухе, со свистом улетело к мишеням.

Естественно, снаряд достиг цели и клюнул в яблочко уже на излете. Однако мишень покачнулась. Ольгин посмотрел на меня с вопросом во взгляде, остальные студенты ждали продолжения.

— От места, где мы стоим, до мишеней сейчас почти триста метров, — заговорил я. — И если бы вместо мишени находился человек, не прикрытый защитой, его бы снесло к чертям. А вы, Кирилл Константинович, даже не удосужились определить расстояние, на которое швыряете костяное копье. Теперь объясните мне, какого результата вы ждете от этой печати, раз вот такая ее эффективность вас не устраивает?

Здоровяк пожал плечами и потер кончик носа. Он и сам прекрасно все понимал, так что спорить и не подумал.

— Вам всем следует подумать о том, что вы делаете на моих занятиях, — произнес я, небрежным жестом создавая собственное костяное копье. — Потому что, судя по тому, что я увидел, многим из вас мой предмет не нужен. Вы относитесь к нему наплевательски, и это при том, что за вас заплатило государство. Может быть, вы невнимательно читали договор, но если я вас исключу, вы будете обязаны возместить все затраты государственной казны на ваше обучение.

Я взял копье за самую пятку, после чего крутанулся с ним вокруг собственной оси и швырнул снаряд со всей доступной мне силой. Копье промчалось до противоположного конца полигона и разнесло мишень вдребезги, а после воткнулось в бетонную перегородку, находящуюся за ней.

Пораженные студенты смотрели на это во все глаза, словно не веря, что такое возможно.

Я же отряхнул руки от несуществующей пыли.

— Магия — для тех, кто умеет пользоваться головой, — заявил я. — Если вы не готовы применять ее с умом, вам следует покинуть нашу академию, пока не поздно. На ваше место государь обязательно найдет тех, кто будет изучать наши предметы со всем желанием познать новое. Сегодня я сделал вам замечание, господа студенты, но это последний раз, когда я проявил снисхождение. Если вы не сдадите следующий зачет — я лично буду настаивать на вашем исключении. Всем понятно?

Да уж, кто бы знал, что из всех моих проблем в этом мире именно студенты станут злом, которое сможет меня взбесить. Впрочем, если они не проникнутся озвученными перспективами, от них все равно нужно избавляться.

Настоящим чародеем может стать только тот, кто действительно понимает, зачем приходит на мои занятия.

Глава 22

— Иван Владимирович, вы уверены? — подняв взгляд от лежащих на ее столе документов, уточнила Екатерина Вячеславовна.

— Уверен, госпожа директор, — кивнул я, откидываясь на спинку кресла. — Я понимаю, что они молоды, им хочется жить и радоваться. Однако столь вопиющее наплевательство по отношению к моему предмету я прощать не буду. Две недели назад я поставил их в известность, что буду настаивать на отчислении, если не возьмутся за ум. Они не взялись, и вот я здесь.

Александрова вновь вернулась к бумагам и несколько секунд перебирала листы, на каждом из которых были скрупулезно отмечены темы и вопросы, с которыми каждый конкретный студент не