поднимаю воротник свитера повыше. Сворачиваю в парк Хадли-Хилл, следую по тропинке вдоль футбольного поля, стараясь осмыслить все происшедшее. Что именно просил меня оставить Люк Уизерс? Когда он сказал, что впервые узнал о пожаре в клубе от матери, я ему поверил. Тот, кто устроил пожар в церкви, принес туда достаточно горючего, чтобы здание сгорело так же, как дом Дэни много лет назад. Мог ли один и тот же человек быть виновником обоих пожаров? Я начинаю подозревать, что мог. Знал ли Люк с самого начала о том, что под полом клуба спрятано тело Анжелы Каш? Почему он вернулся в Хадли только сейчас?

Ноги сами несут меня вперед. На перекрестке я не сразу нажимаю на кнопку светофора. Движение замирает. Я прохожу перед машинами и останавливаюсь перед небольшим домом, стоящим в ряду таких же и выходящих в парк.

Стучу в дверь и жду. Через пару секунд отодвигается засов, за которым следует скрип ключа.

– Бен, – приветствует меня Памела. – Не ожидала, что сегодня еще кто-нибудь зайдет. Уже все закрыла.

– Я надеялся, что вы сможете уделить мне несколько минут. Ваше приглашение на чашку кофе еще в силе?

Она улыбается и пропускает меня в дом:

– Конечно. Я всегда рада компании.

Памела ведет меня в гостиную, где включен камин.

– Здесь скоро станет тепло, – говорит она. – Я только вернулась.

– Где-то гуляли? – спрашиваю я. Дурацкий вопрос. Я уже жалею, что задал его.

Памела идет к двери из комнаты.

– Мне нужно снять туфли. Вернусь через минуту.

Не стоит ее торопить. Оставшись один, я подхожу к небольшой книжной полке и беру в руки фотографию Томаса, гордо застывшего в своей парадной форме. Опять вспоминаю слова Памелы, сказанные мне при первой встрече. “Я могла бы сделать его кем угодно в глазах Джинни”. Я уверен, что именно так и поступил Джек Каш с памятью Анжелы. Я снова смотрю на фотографию Томаса и впервые задаюсь вопросом, правду ли сказала мне Памела?

– Вот так-то лучше, – говорит она, спускаясь по лестнице. – Устраивайтесь поудобнее, а я пока поставлю чайник.

Я слышу, как она открывает кран на кухне и зажигает газ на плите, после чего возвращается в гостиную.

– Сделать вам сэндвич? У меня есть жареная говядина, ветчина в меду и прекрасные сыры, которые я в выходные купила на фермерском рынке. Хотите, поджарю вам?

– Нет, нет, спасибо, – отвечаю я. – Кофе вполне достаточно.

Я сажусь на диван, а Памела устраивается на подлокотнике своего кресла.

– Я был с Дэни сегодня утром, – говорю я. – Мы сидели с пропавшим мальчиком, про которого писали в приложении.

– Вы нашли его? Какое облегчение.

– Это тот самый мальчик, который оказался в ночь пожара в клубе.

– Правда? – Памела поднимает брови. – Но теперь он дома?

– Скоро будет.

Чайник начинает свистеть, и Памела быстро поднимается на ноги. Я следую за ней и останавливаюсь в дверях кухни.

– Он мог погибнуть в пожаре, – говорю я.

– Ему есть за что вас благодарить, – отвечает она и берет чайник.

– Так же, как Джеку и Дэни есть за что благодарить вас?

Памела возвращает чайник на плиту.

– Вы уже задавали мне этот вопрос вчера, – говорит она.

– Да, но вы не дали мне ответа.

– Да, это я помогла им в ту ночь. Джек всегда оставлял заднюю калитку открытой. Я услышала его крик и сразу побежала туда. Я пару раз брала у него лестницу и знала, что он всегда оставляет ее у забора. Я была рада, что смогла помочь, это было чистой случайностью. Мне жаль лишь, что я не успела помочь Анжеле.

Я смотрю на Памелу:

– Но мы все теперь знаем, что Анжела была уже мертва.

Она берет ложку и быстро помешивает в заварочном чайнике.

– Давайте дадим настояться пару минут.

Она лезет в холодильник, открывает пакет молока и наливает немного в маленький кувшин.

– Если отказываетесь от обеда, то от печенья уж точно не отвертитесь, – говорит она и достает банку. – Ну-ка посмотрим, что у нас тут есть. Шоколадное, с шоколадной крошкой и апельсиновое. Устроит?

Я беру нагруженный поднос.

– Пойдемте, сядем, – говорю я. – После вас.

Я следую за Памелой в гостиную. Она садится в свое кресло у окна и на секунду прикрывает глаза.

– Я налью? – говорю я и, прежде чем она успевает ответить, наливаю нам чай и добавляю молоко. Ставлю чашку Памелы на столик рядом с ней.

– Возьмите парочку, – говорю я, предлагая ей тарелку с печеньем. Когда она тянется за ними, я вижу, как ее рука дрожит. Она берет шоколадное. – Давайте, возьмите еще.

– Доктор Джа не одобрила бы, – говорит она.

– А мы ей не скажем, – отвечаю я, улыбаясь, пока Памела кладет печенье на свою тарелку. Я сажусь в уголок дивана, ближе к ней. Она делает глоток чая и откусывает кусочек печенья. Я откидываюсь на диване; Памела расслабляется в кресле.

– Дэни рассказала мне о вашем разговоре у реки. Она помнит, как выглядит ваш дом изнутри, – говорю я.

Памела кивает:

– Удивительно, какие вещи иногда остаются глубоко в памяти. Меня тронуло, что она вспомнила именно Джинни. Они так замечательно ладили с Дэни – часами играли в ее комнате. Джинни была бы прекрасной матерью.

Она делает паузу, встает и присаживается на корточки возле шкафчика под окном.

– У меня есть несколько фотографий, где они вместе. – Она достает старый альбом, садится рядом со мной на диван и перелистывает страницы. – Джинни тут четырнадцать или пятнадцать, – говорит она, указывая на фотографию дочери, которая стоит рядом с детской коляской. – А Дэни – чуть меньше двух.

– Это на вашем заднем дворе?

Памела наклоняется вперед:

– Думаю, да.

Она листает страницы и показывает мне другие фотографии Дэни и Джинни, снятые в парке Хадли-Хилл. Задерживается на снимке, где ее дочь улыбается.

– Мне до сих пор каждый день ее не хватает, – говорит она шепотом.

Мы сидим в тишине, пока я не перелистываю очередную страницу.

– Посмотрите, я уже вся седая! – говорит Памела, смахивая слезу. – Так давно это было…

Я рассматриваю снимок. Памела обнимает за плечи Дэни, а та прижимается к ней – они сидят в катамаране.

– Где это было снято? – спрашиваю я.

– Джеку нужен был отдых; нам всем нужна была передышка. Это был ужасный год.

– Но где было сделано это фото?

– Местечко на побережье Северного Йоркшира, милый маленький прибрежный городок под названием Файли. Я бывала там в детстве. С тех пор там почти ничего не изменилось. Мы замечательно провели неделю, но я уже тогда знала… – Памела закрывает альбом и