пришелся на период с 1887 по 1914 г. Здесь нужно отметить следующее: если количество итальянских иммигрантов значительно превосходило число испанских в 1887–1903 гг., то в 1906–1920 гг. соотношение было обратным. После японцев именно испанцы больше всего сосредотачивались в штате Сан-Паулу. Так, в 1920 г. там проживали 78 % всех испанцев в Бразилии. В некотором отношении испанская иммиграция была схожа с японской. В обоих случаях в Бразилию приезжали целые семьи с детьми, а не холостые мужчины. Обе категории переселенцев объединяла также длительность работы в сельском хозяйстве и предпочтение в качестве места жительства небольших городов во внутренних районах штата, а не в столице, г. Сан-Паулу.

Повышение социального статуса иммигрантов в городах не вызывает сомнений; об этом свидетельствуют их успехи в торговле и промышленности таких штатов, как Сан-Паулу, Риу-Гранди-ду-Сул, Паранá, Санта-Катарина. В случае с сельским хозяйством все сложнее. Возьмем в качестве примера штат Сан-Паулу. В первые годы массовой иммиграции приехавшим предстояло непростое существование, что было связано с общим отношением к работникам в стране, где их считали практически рабами. Об этом свидетельствует большое число вернувшихся обратно, жалобы консулов, меры, принятые итальянским правительством.

С течением времени многие переселенцы добились более высокого положения в обществе. Единицы стали крупными плантаторами. Большинство перешло в категорию мелких и средних землевладельцев, обеспечив своим потомкам возможность в будущем стать значительными фигурами в сельскохозяйственном производстве штата. Сельская перепись Сан-Паулу 1934 г. свидетельствует о том, что 30,2 % земель находились в руках иностранцев: 12,2 % — у итальянцев, 5,2 — у испанцев, 5,1 — у японцев, 4,3 % — у португальцев, а остальное у представителей других национальностей. Эти цифры лишь частично показывают возвышение иммигрантов, ведь землевладельцы — дети иностранцев рассматривались уже как бразильские граждане.

В последние десятилетия XIX в. и до 1930 г. Бразилия оставалась преимущественно сельскохозяйственной страной. Согласно переписи 1920 г., из 9,1 млн человек трудоспособного населения 6,3 млн (69,7 %) были заняты в сельском хозяйстве, 1,2 млн (13,8 %) — в промышленности и 1,5 млн человек (16,5 %) — в сфере услуг.

Категория «услуги» включает в себя такую городскую малопроизводительную деятельность, как, например, оплачиваемая работа по дому. Наиболее показательным фактором является рост занятых в промышленности (по переписи 1872 г. их было всего чуть больше 7 % трудоспособного населения). Отметим, однако, что многие «производства» не выходили за пределы небольших мастерских.

В годы Первой республики доминирование занятий, связанных с агроэкспортом, не было абсолютным. Речь идет не только о значительных объемах сельскохозяйственного производства для внутреннего рынка, но и о том, что быстрыми темпами росла и укреплялась промышленность. Штат Сан-Паулу шел во главе процесса капиталистического развития, характеризовавшегося диверсификацией сельскохозяйственного производства, урбанизацией и промышленным скачком. Производство кофе продолжало оставаться стержнем экономики штата и обеспечило начальный этап этого процесса. Стабильность кофейного производства достигалась благодаря выработанному с течением времени решению таких проблем, как обеспечение рабочей силой и гармонизация трудовых отношений. Первая часть формулы была связана с иммиграцией, вторая — с системой колоната.

Колонат был призван прийти на смену провалившемуся эксперименту с артелями работников[94]. Колоны — семья работников-иммигрантов — брали на себя уход за кофейными деревьями и сбор урожая, а взамен, как правило, получали два рода денежных выплат: первая выплата (один раз в год) — за уход за столькими-то тысячами кофейных деревьев, а вторая (после сбора урожая) — за полученный результат, т. е. за количество собранного кофе. Плантатор предоставлял работникам жилье и небольшие наделы для выращивания продовольственных культур. Система колоната отличалась от артельной системы, так как в первом случае не предусматривалось участия работников в прибыли от продажи кофе. С другой стороны, колонат не был и в чистом виде наемным трудом, так как подразумевал иные формы вознаграждения за труд.

На новых плантациях, где заключался так называемый учебный контракт, колоны сами сажали кофейные деревья и ухаживали за ними от четырех до шести лет (как правило, первый урожай можно было собирать через четыре года). Заключившие учебный контракт работники практически не получали жалования, но могли заниматься выращиванием продовольственных культур прямо на кофейной плантации, между рядами кофейных деревьев. Из того факта, что колоны предпочитали такого рода трудовые отношения, можно сделать вывод, что выращивание продовольственных культур шло не только на пропитание работников, но и на продажу на местных рынках.

Система колоната способствовала большей устойчивости трудовых отношений, но не устранила проблем между колонами и плантаторами. Постоянно возникали личные трения и даже забастовки. Кроме того, колоны не были рабами и постоянно перемещались: с одной плантации на другую, с фазенды в город — в поисках лучших условий. Тем не менее в целом наличие рабочей силы в лице иммигрантов и определенные возможности заработка через систему колоната обеспечивали кофейное производство и относительную устойчивость трудовых отношений в этой области.

Одновременно с увеличением производства кофе в Сан-Паулу шли процессы диверсификации сельского хозяйства, которая была связана с приездом и закреплением в стране иммигрантов. Благодаря увеличившемуся спросу со стороны растущих городов выросло производство риса, бобов и кукурузы. В начале XX в. Сан-Паулу ввозил эти продукты из других штатов (в частности, рис поставлялся из Риу-Гранди-ду-Сул). К началу Первой мировой войны штат полностью покрывал свои потребности в таком продовольствии и сам начал его экспортировать. Сравнивая средние показатели за период 1901–1906 гг. и 1925–1930 гг., можно убедиться, что производство риса выросло почти в семь раз, бобов — в три раза, кукурузы — в два раза.

Развивалось и производство хлопка. К 1919 г. Сан-Паулу стал ведущим штатом-производителем хлопка: на его долю приходилась примерно треть всего производства хлопка в стране. Тем самым он обеспечивал сырьем текстильную промышленность. Кроме того, настоящей находкой для плантаторов стало комбинированное выращивание хлопка и кофе (с упором на кофе). Когда в 1918 г. заморозки погубили кофейные деревья, многие плантаторы избежали банкротства именно благодаря посадкам хлопка.

* * *

Все бразильские города рассматриваемого периода росли, но наиболее впечатляющим был рост столицы штата Сан-Паулу. Основной причиной этого роста стал приток упоминавшихся выше «спонтанных» иммигрантов и тех, кто стремился покончить с работой в сельском хозяйстве. Город давал возможность заниматься ремеслом, уличной торговлей, устраивать заводики буквально во дворе дома, заниматься строительством (подвизавшиеся в этой области сами называли себя «итальянскими мастерами») или работать в сфере свободных профессий. Менее привлекательной была возможность устроиться на возникавшие фабрики или наняться работать по хозяйству. Столица штата была еще и крупным центром распределения ввозимых товаров, звеном, соединявшим кофейные плантации с портом Сантуса и местом пребывания правительства штата. В Сан-Паулу находились головные конторы крупнейших банков и основные правительственные учреждения.

С 1886 г. начался ускоренный рост Сан-Паулу. Большой скачок пришелся на период 1890–1900 гг., когда население города с 64 тыс. человек увеличилось до 239 тыс. человек, что представляло собой прирост в