Шрифт:
Закладка:
Восставшие объединились вокруг человека по имени Жозе Мария, который погиб в первых же столкновениях с военизированными подразделениями штата и в сознании участников движения стал святым. Повстанцы разбили несколько лагерей, основанных на идее равенства и братства между живущими там. Они требовали землю, одновременно надеясь на воскрешение Жозе Мария. Военные подразделения штатов и федеральные армейские соединения разогнали мятежников розгами, и в 1915 г. с ними было покончено.
Самый выразительный пример третьей группы сельских социальных движений — забастовки с требованием выплаты зарплаты и улучшения условий труда на кофейных плантациях штата Сан-Паулу. Речь шла о сотнях подобных локальных забастовок, сведения о которых очень скудны. Самая крупная стачка произошла в 1913 г., в ней участвовали тысячи колонов, которые прибыли в область Рибейран Прету для сбора урожая. Требуя пересмотра своих трудовых контрактов, колоны парализовали работу крупных плантаций. Последовало вмешательство полиции, а также консула Италии, который претендовал на роль посредника в переговорах. В конечном счете колоны своих целей не достигли.
Для формирования движения городских трудящихся требовались как минимум такие условия, как рост городов и диверсификация их деятельности. Став местом сосредоточения фабрик и сектора услуг, города привлекали сотни и сотни трудящихся, оказавшихся в одинаковых условиях. В этом отношении разница с положением на крупных кофейных плантациях была невелика. Но в городах было гораздо больше свободы передвижения и циркуляции идей, чему не препятствовали ни серьезные различия в уровне образования, ни отсутствие каналов широкого распространения этих идей.
Но и при этом движения городских трудящихся в годы Первой республики носили ограниченный характер и достигали успехов только в исключительных случаях. Основные причины этого были связаны с экономическими и социально-политическими факторами: в первом случае речь шла о недостаточном развитии промышленности, а во втором — рабочего класса. Забастовки имели значительный резонанс только в том случае, если они были всеобщими или когда они происходили в таких ключевых сферах аграрно-экспортной системы, как железные дороги или порты. Со своей стороны, олигархические кланы вели собственные политические игры, не нуждаясь для этого в симпатиях зарождавшейся рабочей массы. Рабочие были разделены из-за межэтнического соперничества и мало расположены к самоорганизации, так как из-за одной лишь принадлежности к профсоюзу хозяева предприятия уже заносили их в «черный список». Кроме того, многие рабочие были иммигрантами, еще не расставшимися с мечтой «покорить Америку» и вернуться в Европу.
В столице Бразилии уже с конца XIX в., когда возникли первые рабочие партии, преобладали идеи весьма расплывчатого социализма, а также прагматического синдикализма, выступавшего за удовлетворение таких непосредственных требований, как увеличение зарплаты, ограничение рабочего дня, охрана здоровья, а в среднесрочном плане — признание профсоюзов со стороны патроната и государства.
В Сан-Паулу, напротив, преобладал анархизм, вернее, такая его разновидность, как анархо-синдикализм. В своей практической деятельности анархисты, понимая, какая дистанция пролегает между их программами и социальными реалиями Бразилии, оказались вынуждены, несмотря на свою революционную идеологию, сконцентрировать усилия на борьбе за те же требования, которые выдвигали и их противники. Это никак не препятствовало взаимным нападкам представителей обоих течений, что ослабляло и без того слабое рабочее движение.
Различия в идеологии и в методах борьбы в рабочем движении Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу проистекали из целого ряда факторов, связанных прежде всего с характерными чертами обоих городов и с социальным составом трудящихся.
В конце XIX в. социальная структура столицы страны была более сложной, чем в г. Сан-Паулу. В Рио-де-Жанейро были сконцентрированы социальные слои, которые в меньшей степени зависели от землевладельцев; частью этих слоев были профессионалы и чиновники из среднего класса, карьерные военные, слушатели Военной школы, студенты высших учебных заведений. Наличие молодых военных и меньшая зависимость среднего класса от землевладельцев — все это до некоторой степени способствовали проведению политики сотрудничества классов. Для протестных движений Рио-де-Жанейро в период до 1917 г. было в большей степени характерно участие в них народа в целом, чем непосредственно рабочих. Примером этого, помимо «якобинцев»[99], является происшедший в 1904 г., в период правления Родригиса Алвиса, «бунт вакцины», направленный против вакцинации от оспы.
Говоря о социальном составе трудящихся, следует напомнить, что они были сконцентрированы в основном в таких жизненно важных отраслях (железные дороги, морские перевозки, судоремонтные работы в доках), к которым правительство относилось с известной долей осторожности. Также в Рио-де-Жанейро имелся самый крупный отряд именно бразильских, а не приезжих рабочих, отношения которых с хозяевами предприятий и с правительством были проникнуты патерналистской традицией.
Социальная структура трудящихся Сан-Паулу, несмотря на рост его экономики, была менее диверсифицирована. Средний класс вращался вокруг кофейной буржуазии; в его рядах не было неспокойных военных, готовых объединиться с «теми, кто стоит ниже». Наличие большого количества иностранных рабочих, не имевших корней на новой земле, способствовало распространению влияния анархизма, который рассматривал хозяев и особенно правительство как «чужих, как врагов.
Уже с начального периода Первой республики стали формироваться рабочие организации, возникает социальная мобилизация трудящихся: появляются рабочие партии, в рядах которых было, впрочем, мало рабочих (а впоследствии их и вовсе не осталось), профсоюзы, забастовки. Анархисты даже попытались создать рабочую организацию на общенациональном уровне, учредив в 1906 г. Бразильскую рабочую конфедерацию. Но все эти действия носили спорадический характер; весьма редко привлекая внимание элит и уж тем более не вызывая их озабоченности. Своих прав трудящиеся добивались, оказывая давление на патронат, а не потому, что эти права были гарантированы законом. Поэтому, когда давление прекращалось, исчезали и права.
Подобное положение изменилось в 1917–1920 гг., когда по основным городам страны, особенно Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу, прокатилась волна крупных забастовок. В основе этого забастовочного «цикла» лежали два фактора: во-первых, рост дефицита вследствие потрясений, вызванных Первой мировой войной и спекуляцией продовольствием, а во-вторых, — революционная волна в Европе, начавшаяся после Февральской революции и последовавшей за ней Октябрьской революции 1917 г. в царской России. Рабочее движение стало вызывать беспокойство, и информация о нем заняла первые страницы газет.
Трудящиеся не собирались революционизировать общество, они лишь хотели улучшить условия жизни и получить минимальные права. Конечно, это не означает, что многие из них не были заворожены мечтой об эгалитарном обществе. В исторической памяти бразильцев более всего запечатлелась одна из трех всеобщих забастовок того периода, происшедшая в июне-июле 1917 г. в
