Видя непонимание на лице Радки, она пояснила:

— Фиолетовых осталось совсем немного, и они все живут в другом городе. Гриму просто не по карману купить такое. И он слишком горд, чтобы попросить Лотту.

— А вы, госпожа? — осмелела Рада. Вопросы защиты её и впрямь сильно беспокоили, она и сама знала, что мало что может противопоставить серьезному магику. Еще и какие-то фиолетовые магики, о которых она до сих пор ничего не слышала. — У вас есть такая защита?

Кажется, ей не стоило этого спрашивать.

Едва она это произнесла, как Ева поджала губы и машинально дотронулась до прически, словно желая её поправить.

— Тебя это не касается, — сухо произнесла она. — Но постарайся не слишком сверкать своими особенностями. Ты жива лишь благодаря моему проклятью. А наложил его кто-то из присутствующих.

Радка огляделась. Да, тут было немало гостей, но они все были женщинами или слишком юными мальчиками, чтобы не менее, чем шесть с лишним лет назад проклясть боевую магессу.

— Женщины? — не удержалась Рада.

Ева скривилась в усмешке.

— Тебе ли не знать, каковы бывают женщины, — горько ответила она. — Мы с Гримом долго искали, кто это мог быть, но след обрывается ничем. Единственное, что удалось узнать — тому, кто меня проклял, удалось подобраться ко мне очень близко. И это точно не мой муж.

— Да, он был очень рад наследнику, — рассеянно ответила Радка и испуганно прикрыла рот руками. Впрочем, Ева не выглядела рассерженной, лишь кивнула в ответ. — А почему это точно не мог быть мужчина? Я не умаляю женских возможностей, госпожа, но разве не стоит мыслить шире?

— Нет, — Ева покачала головой и погладила золотой обруч, обвивающий её руку в районе плеча. — Благодаря этой штучке ко мне не может приблизиться ни один чужой мужчина. Только Фредек и брат, больше никто. Так что ревность может быть и у тех, кто сам неверен. И любовь тут не при чем.

— А может, у Фредека тоже есть повод ревновать? — быстрее, чем успела себя остановить, произнесла Радка и в ужасе зажмурилась, ожидая, что вот сейчас точно будет проклята.

Но ничего не происходило, и она осторожно открыла глаза. Ева всё ещё стояла рядом и с восхищением разглядывала её.

— А ты и впрямь безголовая и злая, как Грим и рассказывал, — заявила Ева, но прозвучало это почти что как похвала. Удивительно даже.

— Вот ты где, — Мейнгрим появился вовремя, и Радка с облегчением прижалась к нему, готовая стерпеть любые щипки и тычки, лишь бы он забрал её отсюда. — Ева, спасибо, что развлекла мою супругу в мое отсутствие.

Судя по его голосу, его благодарностью можно было резать как ножом, но Ева даже не моргнула.

— Всегда пожалуйста, дорогой, ты же знаешь, семья для меня всё, — проворковала она. — Счастливой дороги. Не загоняйте Седого.

— Постараемся, — процедил Мейнгрим и, раскланявшись с Розой — Радка тоже неловко поклонилась, но вроде сошло, потащил жену к выходу.

— А если я скажу побольше общаться с Евой, есть шанс, что ты поступишь наоборот? — шипел он, вызывая с помощью амулета дракона. — Или просто держать тебя за руку на каждом выходе в свет?

Радка не отвечала, позволяя распекать дальше.

«Только два мужчины могут подойти к Еве, чтобы проклясть, — думала она в этот момент. — Фредек не мог. Но что насчет Мейнгрима?»

Глава 31

Летели они молча. Ветер, вызываемый на такой высоте скоростью дракона, совсем не способствовал разговорам. Мейнгрим определенно был этим недоволен и, если бы Радка видела его лицо, то немедленно догадалась бы, что дома её ждет продолжение. А уж какими словами объяснить супруге, насколько она не права, Мейнгрим придумывал прямо во время полета.

Но всё это прошло мимо Радославы, которая, цепко держась за пояс мужа, размышляла о так неожиданно поразившей её идее. И впрямь, да с чего она взяла, что Мейнгрим любит сестру? С того, что он выполняет все её капризы? Так он и многие её, Радкины, капризы выполняет, что же с того. Она же довольствовалась тем, что удалось узнать, и приняла на веру тот факт, что всё наследство далеко не бедного рода досталось Еве, и это при живом наследнике! Разве так бывает? В селах Рада такого не слышала.

По всему выходило, что Мейнгрим при соблюдении внешних приличий запросто мог затаить обиду на сестру и проклясть её. Если у магиков также, как у простых людей, то брак Евы с Манфредом можно было бы разорвать только из-за отсутствия у них детей. И наследство вернулось бы в семью, а там — кто знает.

Радка осторожно потянулась вбок, заглядывая в мрачное лицо мужа. Мейнгрим смотрел прямо перед собой, весь сосредоточившийся на управлении Седым. Рот мужа был скорбно искривлен, брови насуплены. Да, такой мог совершить нечто подобное. Конечно, он был боевым магиком и скорее вызвал бы сестру на дуэль, но Радка точно знала другое — больше всего люди склонны делать то, чего от них никак не ждут. И хитрое проклятие вместо честного удара — почему бы нет.

Уверившись в том, что так дело и было, Рада задумалась о другом. Теперь поведение мужа было во многом понятно — он проиграл, когда она предположила проклятие и сообщила об этом Манфреду, и теперь опасался, что сестра раскроет, кто на самом деле виновен. Может, он Еву и не боялся, но на рожон лезть не хотел, и теперь старался загладить свою вину до того, как она прознает об этом. И ей, Радке, следует решить, чем это грозит им с Фабусем.

Потому как ясно без лишних слов, что ей предстоит принять сторону супруга. Не только потому что она не любит Еву, а та ненавидит её, но и потому что если что-то Радка и вынесла из уроков, данных ей в родном селе, так это то, что семья должна быть заодно. Муж с женой точно. В эту идею не вписывался Хенрык, но Радка легкомысленно решила, что, раз мать её заставила согласиться на этот брак, то он и не считается. Да и никто кроме Мейнгрима не сумеет защитить их в