главного германского финансиста Шахта, который по-прежнему «не желал допустить перечисления немецких денег в Польшу». Тем не менее в том, что «визит Геринга в определенной степени повлияет на общую атмосферу польско-германских отношений», автор агентского комментария не сомневался. Прозрачным намеком на сей счет, счел уже варшавский корреспондент газеты «Petit Parisien», стал и завтрак, данный Герингу министром Беком не где-нибудь, а в своей квартире на улице Вержбовей после возвращения рейхсминистра из Беловежской пущи. Берлин настойчиво двигал польско-германские контакты в нужном для себя направлении. Варшава не противилась.

Герману Герингу маршал Юзеф Пилсудский тоже очень понравился во время первой же встречи. Рейхсмаршал был «впечатлен силой его личности», даже счел, что «Польша без Пилсудского немыслима». Беседа польского Начальника с высоким гостем из Рейха опять длилась целых два часа, что вновь стало сенсацией для варшавских политиков и обывателей. Геринг предлагал создать «антироссийский альянс и организовать совместный поход на Россию», намекая при этом на «большие возможности Польши в Украине». Было якобы даже предложение Пилсудскому принять «командование объединенной германо-польской армией», после которого «старый вояка будто бы не раз просыпался среди ночи и отдавал приказ двигаться маршем на Минск» — встречаются и такие утверждения в современных польских публикациях, пусть и заметно ироничные. Постепенно высокопоставленные нацисты становились «почитателями руководителя Польши». Спустя некоторое время побывает в Речи Посполитой и рейхсминистр внутренних дел Генрих Гиммлер, которого будет сопровождать глава польской государственной полиции Кордиан Заморский.

Имели те визиты и еще один весьма важный нюанс. В наше время уже в немецких публикациях встречается утверждение, что польский «старый маршал, националист и бывший социалист, вызывал у фюрера больше симпатий, чем прусский генерал-фельдмаршал, который доживал свои дни в поместье Нойдек». Речь о президенте Германии Пауле фон Гинденбурге, который до своей кончины, случившейся 2 августа 1934 года, кое в чем все-таки сдерживал Гитлера. Как подчеркнул в своем интервью порталу «wPolityce» автор книги «Танец с Гитлером. Польско-германские контакты 1930–1939» Радослав Голец, отношения Варшавы и Берлина, до этого ограничивавшиеся беседами дипломатов, вскоре «распространились на многие сферы жизни». По инициативе Гиммлера была даже создана совместная группа для борьбы с коммунистами и украинскими террористами, в состав которой вошли офицеры гестапо и польского Министерства внутренних дел. Активными стали контакты главного коменданта польской государственной полиции Кордиана Заморского с шефом германской полиции порядка Куртом Далюге. Кордиан Заморский приглашался на ежегодные «партайтаги» — съезды нацистской партии — в Нюрнберге, где вручал высоким чинам Рейха так называемые приглашения на охоту.

Создавались польско-германские рабочие группы и для сближения правовых кодексов двух государств. С польской стороны эти усилия координировал большой почитатель Гитлера, что тоже подчеркивает Радослав Голец, министр юстиции Витольд Грабовский, с германской — Ганс Франк, которому всего через пяток лет предстояло возглавить созданное на оккупированных гитлеровцами польских землях генерал-губернаторство с центром в Кракове и проводить линию, согласно которой полякам достаточно уметь написать свою фамилию и считать до пятисот. Есть в книге этого автора и упоминание о том, как польский атташе Витольд Мечиславский вместе с Гиммлером посещал концлагерь Дахау. Надо полагать, тоже в рамках обмена опытом, так как к тому времени уже и в Речи Посполитой действовал подобный лагерь в Березе-Картузской.

Обменивались визитами и высокопоставленные военные двух стран. Генерал Тадеуш Кутшеба, будущий командующий польской армией «Познань», которому 28 сентября 1939 года придется подписывать условия капитуляции Варшавы, уже в 1935 году поприсутствовал на маневрах вермахта. Польские эсминцы «Вихрь» и «Буря» совершили так называемые визиты вежливости в Кёльн. Армейские и флотские контакты регулярно и широко освещала пресса Речи Посполитой, подчеркивая их теплоту. Даже предназначенный для провинциального читателя «Dziennik kresowy», издававшийся в Гродно, 4 июля 1935 года на первой странице поместил снимок Адольфа Гитлера, мило беседующего с группой польских морских офицеров, якобы случайно встреченных им, так гласит подпись, в берлинском аэропорту.

В рамках культурного обмена в Германии прошла выставка польского искусства, побывавшая почти в двух десятках немецких городов. Посетил ее и Гитлер. Многие польские актеры театра и кино, например, знаменитые в те годы Ян Кепура и Пола Негри — такой псевдоним был у звезды немого кино Барбары Аполонии Халупец — делали активную творческую карьеру и в Рейхе. Когда Йозеф Геббельс запретил привлекать к киносъемкам Полу Негри по подозрению, что у нее еврейские корни, в дело вмешался сам фюрер, которому она очень нравилась, снял все вопросы, поэтому актриса до начала войны успела сыграть разные роли еще в десятке германских фильмов. По настоянию властей обеих стран, отмечает Радослав Голец, все делалось для того, чтобы «переломить многовековую недоброжелательность поляков к немцам и наоборот». Было подписано и соглашение о взаимодействии полицейских структур, для чего в мае 1937 года Гитлер принимал и польского министра юстиции Витольда Грабовского. Происходил и молодежный обмен, в ходе которого гитлерюгендовцы и польские скауты гостили одни у других в лагерях по обе стороны границы.

Весьма красноречивым свидетельством того, что Гитлер очень напрягался в деле обработки Польши и ее главных людей, поскольку она была для него чрезвычайно важна и нужна — особенно на первом этапе его власти в Третьем рейхе, — стала реакция фюрера на смерть маршала Пилсудского, случившаяся 12 мая 1935 года. Уже утром 13 мая корреспондент газеты «Kurjer Warszawski» передавал из Берлина, что «смерть маршала Пилсудского вызвала здесь глубокое впечатление». Как прозвучавшие радиокоммюнике, так и комментарии печатной прессы, сообщал он, «несут в себе ноту живого сочувствия и сожаления», о скончавшемся польском Начальнике говорится как о борце за свободу Польши, о его больших заслугах перед страной. Выражением «специального почтения памяти маршала Пилсудского является факт, что канцлер выдал поручение вывесить приспущенные до половины мачты флаги на всех главных правительственных зданиях, в том числе на здании канцелярии канцлера Рейха». Фактически был объявлен государственный траур. Корреспондент польской газеты уточнил, что в Германии делается подобное только «для почитания главных руководителей государства, это значит президентов или монархов». Польское телеграфное агентство тоже сообщало, что несмотря на воскресенье, на которое выпала смерть маршала Пилсудского, а также на то, что такая весть поступила в Берлин поздним вечером — около 23 часов, польское посольство, редакции берлинских изданий сразу же были засыпаны вопросами, соответствует ли информация действительности. Ведущая газета Рейха «Völkischer Beobachter» поместила эту новость «на главном месте и в траурной рамке», подчеркнув, что «невосполнимая утрата, случившаяся для польского народа, вызвала и во всей Германии высочайшее сочувствие». Телефонные линии между Берлином и Варшавой были настолько перегружены, что «даже для срочного разговора нужно было ждать не