— Значит, Улофу показали гардарского царя, указав на тебя, — закончил я мысль.

— Именно, — многозначительно протянул Омуртаг.

А мог быть Улоф в этот момент во дворце? Да это не важно. Важно то, что Улоф, скорее всего, был вхож в доверие к дожу. Может быть именно Улоф подговорил венецианца на саботаж со снабжением армии? Значит, византийцы не в курсе подковёрных игр Триумвирата с Венецией. Нужно будет описать ситуацию в письме к Феофилу. Пусть разгребает свои авгиево-венецианские конюшни.

Тогда у нас вытекает еще одна проблема с дожем. Нужно его контролировать. Мне не нужен скрытый агент Триумвирата за спиной, когда я двинусь на север Италии. Может сместить его с трона?

И еще одна проблема. Улоф знает, что я в Венеции с армией. А он наверняка идет в Рим. А это минимум полторы-две недели на загнанных лошадях. Значит нужно понимать, что через две недели из Рима двинуться войска в сторону Венеции. А может быть и раньше, если достаточный контингент имеется в близлежащих к нам городах.

— А если дож уже отправил гонца в Рим и сообщил о нас? — спросил Эдик.

— Наверное надо спросить не «если», а «когда»? — ответил я.

Мы мрачно переглянулись.

— Я отдам приказ, чтобы мы вышли с этого острова на материк, — встрепенулся Омуртаг.

Я кивнул и схватился за голову. Если сюда подойдет с десяток военных судов, то нас перестреляют как в тире.

Через десять минут весь лагерь был поднят по боевой тревоге.

Глава 24

Начало осени 827 г., Венеция.

Вечерело. Морской ветер трепал мои волосы. С высоты небольшого возвышения в центре острова Лидо, я взирал на алые паруса венецианских галер, окруживших нас. Дож заманил нас в ловушку на этом острове.

— Требушеты, огонь! — мой голос, усиленный ветром, разнесся над морской гладью, словно раскат грома.

Каменные ядра, выпущенные из требушетов, прочертили в воздухе смертоносные дуги и с грохотом обрушились на палубы вражеских кораблей. Треск ломающегося дерева, крики раненых, отчаянные вопли команд слились в какофонию битвы. Мои арбалетчики, притаившиеся в легионерских «черепахах», осыпали палубы градом стрел, не давая венецианцам опомниться.

Враг отвечал ответным залпом катапульт и жиденьким роем стрел, но их снаряды падали в море, не долетая до нас. Дож явно недооценил наше оружие и готовность к бою. Если бы нас застали врасплох, то ситуация была бы плачевной. К счастью, к моменту подхода венецианского флота, мы смогли восстановить боевой порядок, соорудить какой-никакой вагенбург. Из-за этого, потерь было в разы меньше. Более того, мы сумели подготовить сюрприз врагам.

Спустя час ожесточенного сражения, из-за мыса показался огромный корабль с чёрными парусами, украшенными золотым львом. Флагман дожа, хищная птица, готовая к броску.

— Вот он, старый лис, — прошептал Омуртаг, сжав рукоять меча.

Болгарин оказался в родной стихии — в горячке боя.

Флагман приблизился, и с его палубы донесся голос глашатая.

— Царь Ларс, дож Венеции предлагает тебе переговоры! Он ожидает тебя на своём корабле.

Я усмехнулся. Дож, почувствовав запах жареного, решил откупиться. Армия прекратила боевые действия в ожидании моего решения.

Мы с Омуртагом переглянулись. Метик вовсю развел кипучую деятельность в лазарете. Раненных было достаточно.

— Ну что же, — пробасил я, — поговорим.

Я переговорил с болгарином, и мы условились вручить венецианцам наш сюрприз по моему сигналу.

В окружении Аги, Умки и двух десятков легионеров я направился к берегу, где меня ожидала небольшая лодка. Возникла небольшая перепалка гардарцев с венецианцами по поводу сопровождения. Нам прислали еще несколько лодок для моей свиты. Они действительно надеялись на то, что я один приду на корабль?

Когда я, в окружении верных гардарцев, поднялся на палубу венецианского флагмана, нас встретили настороженные взгляды и плотный строй солдат дожа. Неподалеку находился небольшой столик, за которым сидел венецианский дож Джустиниано Партечипацио. Меня пригласили за стол. Легионеры встали за моей спиной. Усевшись напротив сухонького старика я с интересом разглядывал правителя Венеции.

За несколько дней я узнал немного об этом человеке. При нем началось строительство Дворца дожей и базилики Святого Марка — символов Венецианской республики в мое время. Народ поговаривал, что он активно занимался дипломатией, налаживая отношения с Франкской империей и Византией. В 9 веке Венеция ещё не была морской державой, да и как таковой не считалась. Сейчас мощь Венеции находилась в зачаточном состоянии. А вот через пару веков, ее слава будет греметь по всему средиземноморью. Или не будет.

— Ты развязал войну с могущественным Римом, — нагло проскрипел дож.

Вот даже как. С места — в карьер?

— Я не боюсь ни Рима, ни Папы, — отрезал я, — гардарцы привыкли сражаться с сильными врагами. А ты, дож, предал своего истинного повелителя, византийского императора, и переметнулся к его врагам. За это ты поплатишься когда-нибудь.

— Византия слаба, — возразил дож, — Её императоры давно потеряли контроль над морями. Рим же, напротив, силен и могущественен. Он обещал нам защиту и покровительство.

— Защита и покровительство? — усмехнулся я, — А где же они были, когда моя сухопутная армия успешно отбивается и чуть не потопила твой флот? Где был Рим, когда твои воины гибли под градом наших стрел?

— Мои воины готовы встретиться со смертью лицом к лицу. В отличие от тех, кто прятался за спинами своих воинов даже на официальном приеме гардарских представителей.

Не понял. Это он сейчас о чем? О путанице с Омуртагом что ли? О том случае, когда его приняли за меня? Так это ваши проблемы, батенька. Нужно иметь хотя бы словесное описание глав государств, что не попадать впросак. Надо признать, Джустиниано, в отличие от первой нашей встречи, был более уверенным в себе.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — я рассмеялся.

— В бесчестии, — с вызовом заявил венецианец.

Я вновь рассмеялся.

— Во дает, — ответил я сквозь смех, тыкая пальцем на растерявшегося дожа — он предал своего пусть номинального, но сюзерена — Византию. Напал на византийского союзника — Гардарики. И смеет говорить о бесчестии. Вот умора.

Лицо Джустиниано покрылось красными пятнами.

— В любом случае, — дож взял себя в руки, — нужно решить миром все это недоразумение.

Он кивнул в сторону острова, где сидела в осаде моя армия.

— Слишком поздно, дож! — заявил