чему-то научился на других занятиях, кроме моих? — спрашиваю я, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди.

Он сверлит меня взглядом. Боже, как я люблю своего капризного мальчика.

— Что такое? — спрашивает его Кэт.

Он отводит взгляд, смотря на нее.

— На истории учительница рассказывала о салемских ведьмах. Она сказала, что было два клана, которые сбежали и, возможно, обосновались в Сонной Лощине… Девотус? И… не помню другой. Начинается на букву «Э». Она сказала, что они были врагами, но заключили сделку с демоном, который освободит их, если они отдадут демону одного из своих наследников. Имеется в виду, ребенка двух кланов. Этот демон вызовет конец света, а ковенам даруют бессмертие.

Я мрачно смотрю на него, чувствуя, как у меня сжимается сердце. Все обретает смысл. И я не смог этого понять. Вместо меня это сделала чертова учительница по истории.

— Кто твой учитель? — спрашиваю я.

Откуда она знает больше, чем я?

— Не знаю, как ее зовут, я не запоминал, — говорит Бром.

— Мне нужно с ней поговорить, — говорю я ему, поднимаясь на ноги. — Нужно выяснить, где она это услышала, где прочитала.

— Ты думаешь, это правда? — спрашивает Кэт, заламывая руки.

— Может быть, — говорю я ей.

— Она все время повторяла, что это слухи, — говорит Бром. — Похоже, она и сама в это не верила. Сказала, что это…

— Что? — спрашивает Кэт.

— Еще одна легенда, — говорит он, и его голос становится тише.

— Что ж, единственный способ выяснить правду — это провести собственное исследование, после того как я поговорю с учителем. Бром, можешь проводить меня в кабинет? Возможно, она все еще там.

— Конечно, — кивает он.

— Я тоже иду, — говорит Кэт.

— Конечно, идешь, — говорю я, кладя руку ей на поясницу. — Это касается тебя больше, чем кого-либо другого.

Мы выходим из класса и направляемся к дверям здания, когда Дэниэлс проходит мимо меня, направляясь внутрь.

— Крейн, — говорит Дэниэлс, выглядя обеспокоенным. — Ты слышал новости?

— Какие новости? — спрашиваю я.

— В Сонной Лощине найдено еще одно тело. Голова, начисто отрезанная, пока не найдена. Говорят, это констебль Киркбрайд.

Мы с Кэт сразу же смотрим на Брома.

Он ничего не говорит, просто смотрит вниз, его глаза непроницаемы. У меня кровь стынет в жилах.

— Какой ужас, — с трудом выдавливаю я из себя, обращаясь к Дэниэлсу. — Эй, слушай, раз уж ты здесь, как зовут учительницу по истории?

— Джой, — говорит он. — Мисс… Джой Уилтерн. И не пытайся заигрывать, ей это неинтересно, — раздраженно говорит он, заходя в здание.

Дверь за ним закрывается, и я поворачиваюсь лицом к Брому.

— Что ты натворил? — спрашиваю я его.

Он поднимает руки.

— Я ничего не делал. Это был всадник.

— Когда? Прошлой ночью, когда ты не был в цепях? Ты улизнул и сделал это?

Его взгляд превращается во взгляд потенциального убийцы.

— Я не уходил от тебя. Это был всадник. Ты же знаешь, я не могу его контролировать.

— Забавно, потому что могу поклясться, прошлой ночью ты говорил, что попытаешься его контролировать.

— Значит, я был неправ, — огрызается он.

— Ребят, — говорит Кэт, кладя руки нам на грудь. — Совершенно очевидно, что это сделал всадник, хотел ты того или нет, Бром, — она смотрит на меня. — Мы не можем обвинять его каждый раз, когда кто-то теряет голову.

— Неужели?

— Крейн, будь добр, — увещевает она меня. — Ты же знаешь…

Она замолкает, и румянец смущения заливает ее щеки, когда она слегка отодвигается.

— Что? — спрашиваю я.

— Мне, э-э, нужно идти. Я найду вас позже, — говорит она и быстро уходит в сторону своего общежития.

— Что с ней не так? — спрашивает Бром.

— Женские проблемы, — отвечаю я, глядя ей вслед. Затем протягиваю руку, хватаю Брома за локоть и тащу его обратно к зданию. Я практически волочу его по коридору, пока мы не возвращаемся в класс. Я закрываю дверь, а он прижимается к ней, и тут же мое предплечье оказывается у его горла.

— Теперь, когда Кэт нет рядом, опять будешь говорить, что не имеешь никакого отношения к смерти констебля?

Он просто смотрит на меня, сжав губы в тонкую линию.

Наконец, я отпускаю его, и он жадно втягивает воздух.

— Будь честен со мной, Бром, хоть раз в жизни, — говорю я, запуская руки в волосы и дергая их. — Пожалуйста.

— Теперь понятно, почему тебе нравится, когда я говорю «пожалуйста», — наконец произносит он. Он отводит взгляд, поджимая губы. — Я не знаю, что сказать. Не знаю, что ты хочешь услышать.

— Правду, — умоляю я. — Меня волнует только правда.

— Даже если она причинит боль?

— Особенно, если причинит боль, — говорю я ему. — Потому что это значит, что все по-настоящему.

— Хорошо, — говорит он отрывистым голосом. Подходит и кладет руки мне на плечи, и на мгновение, на краткий миг, я боюсь, что он сейчас причинит мне боль.

Но вместо этого он крепко сжимает плечи и смотрит мне прямо в глаза.

— Я убил констебля, — говорит он ровным голосом. — Я сказал всаднику сделать это, и видел, как это произошло собственными глазами.

У меня подкашиваются ноги, но его руки удерживают меня на месте.

— Зачем?

— За тем, — говорит он. — Что мне не понравилось то, что он сказал. Мне не понравилось, как он обращался с тобой и Кэт. Он мне не нравился, и точка. Всадник потребовал жертву, и я выбрал его, Крейн. Вот как это работает. Вот как я оберегаю любимых.

— Ты можешь контролировать его, — шепчу я, хотя мое сердце замирает от того, что он использовал слово «любимых».

Он сжимает челюсть, скрывая это.

— Я пытаюсь. Это все, что могу.

— Ох, Бром, — говорю я с замиранием сердца. — Бедный мальчик.

— Не надо меня жалеть, — огрызается он. — Я этого не заслуживаю и не хочу. Я просто обязан так