— Ты бы видела то, что вижу я, — хрипит Крейн, вытаскивая член, потом снова вводит, у меня перехватывает дыхание, я схожу с ума от самого утонченного ощущения из всех, от мягкости его яичек, прижатых к моему набухшему входу, от одного прикосновения мне становится больно.

— Вы оба подо мной, оба так прекрасны, так ошеломительны. Вы темные и трепещущие создания; падший ангел и воскресший дьявол объединились в одно целое и принадлежите мне, только мне, вашему богу.

Затем он с дрожью выдыхает и снова начинает произносить какие-то слова нараспев, низким, гортанным голосом, который словно исходит откуда-то из глубины души Крейна, из темного и неизвестного места, откуда черпается магия и рождаются заклинания. Это вызывает во мне трепет ужаса, единственное чувство, способное разорвать запутанный узел желания, секса и вожделения, в который мы превратились.

— Я снова кончаю, — шепчет Крейн, его пальцы впиваются в мои бедра, он отпускает их только для того, чтобы больно шлепнуть меня по заду ладонью. Я вздрагиваю, член Брома проникает глубже в мое горло, его язык орудует внутри меня. То, что происходит с одним, влияет на всех нас. Теперь мы правда объединены, энергия внутри меня становится ярче, горячее, как будто пение Крейна подстегнуло ее, как заклинатель змей.

— Теперь вы принадлежите мне сердцем, телом и душой. Вместе, вот так, — говорит Крейн, издавая низкий, дрожащий стон. — Вы мои. Здесь нет места ни для кого, кроме нас, — он еще раз сильно шлепает меня по заду. — Я кончаю. Тебе лучше повторить за мной. Давай еще раз, сладкая ведьмочка, еще раз.

Ему не нужно повторять дважды. Мое влагалище так напряжено, что это причиняет боль.

Язык и губы Брома ласкают мой клитор, пока я не достигаю точки невозврата, его член начинает дергаться и набухать у меня во рту, а темп Крейна становится диким и неровным, как будто он больше не контролирует себя.

Мы трое кончаем одновременно, я поглощаю семя Брома, я — сосуд для семени Крейна, и в глубине души осознаю, что вокруг нас монстры, духи, которые хотят нас, которые умирают от желания попробовать то, что у нас есть, и хотя они не могут заполучить нас, они могут забрать всадника.

«Возьмите его», — думаю я, обращаясь к ним, надеясь, что они меня услышат, даже когда оргазм вырывает мои мысли из головы, и я поддаюсь приливу. «Заберите Всадника у Брома. Он тот, кто вам нужен, он тот…»

Я не могу закончить. Вскрикиваю, громко и неудержимо постанывая, продолжая сильно кончать, раскаленная добела энергия внутри меня наполняет каждую жилку, прыгая по моей душе, как светлячки в банке.

В этот момент я больше не ведьма.

Я богиня.

И меня поглощают два темных бога.

Затем свет гаснет. Я падаю сверху на Брома, стараясь не раздавить его все еще пульсирующий член, и переворачиваюсь рядом с ним, Крейн выходит из меня. Я не могу думать, не могу дышать, не могу говорить. Я просто здесь, и все. Есть только мы.

Закрываю глаза и чувствую, как мое тело уплывает по темному течению, унося в безопасное место, и не знаю, как долго я так лежала, но только когда я почувствовала, как руки Крейна обхватывают меня, и он целует меня в затылок, осознаю, что мы все еще в центре круга, в середине долины, в лесу, среди этих существа.

Они тоже разговаривают, их голоса тихие и невнятные.

— Не сработало, — говорит Бром. В его голосе нет разочарования, просто констатация факта.

Я открываю глаза и вижу, что Бром сидит рядом со мной, подтянув колени к груди, и смотрит на лес.

— Ты знаешь наверняка? — осторожно спрашивает Крейн.

Бром кивает.

— Мы все еще связаны. Его сейчас здесь нет, но… мы связаны. Ритуал не сработал.

Крейн выдыхает и снова прижимается губами к моей голове.

— Хорошо, — тихо говорит он. — Хорошо, — он убирает волосы с моего лица, его движения мягкие и ласковые. — Мы знали, что с первого раза это может не сработать. Всадник был привязан к тебе заклинанием, наложенным Сестрами, так что, конечно, разорвать его будет сложнее. Нам больше повезет в полнолуние, а если нет, то в Самайн. Я продолжу учиться. Я не откажусь от тебя, Бром. Мы не откажемся.

Бром смотрит на нас, его брови опущены, черные глаза скрыты в тени.

— Может, не так уж и плохо держать во мне всадника, если уж на то пошло.

Я вздыхаю и сажусь прямо.

— Ты серьезно? Нет, Бром. Ты не можешь всю оставшуюся жизнь оставаться одержимым гессенским солдатом. Мы вытащим его из тебя. Несмотря ни на что.

Он смотрит на Крейна.

— Возможно, я смогу научиться жить с ним.

— Об этом не может быть и речи, — сухо отвечает Крейн. — Ты хочешь провести остаток своих ночей в цепях?

— Уверен, у тебя не возникнет с этим проблем, — бормочет он, отводя взгляд.

— Я хочу спать хоть иногда, — возмущенно говорит Крейн. — Не будь таким мизантропом. Этот ритуал для всех нас в новинку. Со временем мы научимся. Возможно, темная луна работала против нас. Мы не знаем. Но попробуем еще раз, и никто из нас, включая тебя, не будет терять надежды. Слышишь?

— Да, сэр, — говорит он ровным голосом, потом оглядывает поляну. — Что нам делать с призраками?

Я прослеживаю за его взглядом, тени все еще стоят на краю круга, их голод ощутим.

— Мы подождем, пока действие эликсира не закончится, — говорит Крейн. — Это скоро должно произойти. А затем я завершу церемонию и разомкну круг, — он вздыхает. — Потом вернемся в наши постели и постараемся немного поспать, если сможем.

Голос Крейна звучит так устало, и я не могу не посочувствовать ему, ведь он должен быть уверен, что Бром не причинит вреда тем, кто живет в кампусе. Но это необходимо, ведь если Бром находится под стражей, злой дух не убивает людей.

По крайней