У ее мамы было великое множество этих, похожих на покрывала, шалей всех возможных цветов. И она пользовалась ими в самых разных целях — стелила на кровати, на диваны, на сиденья в машине. Одна serape даже висела на стене гостиной, рядом с изображением Божьей Матери. Прежде, чем отправиться жить в «Школу для заблудших детей под покровительством св. Агаты», Мария всех их очень любила. Стоило улечься на такую и поджать ноги — все страхи сразу отступали и возникало приятное чувство безопасности и уюта. Она чувствовала себя любимой. Сейчас, однако, расстеленная на земле serape ничего для нее не значила. Она даже бесила Марию, честно говоря. В последнее время очень многие вещи вызывали у нее злость.

Но только не Анжела.

— Ты моя лучшая подруга, Анжела, — призналась Мария своим «беззвучным» голосом.

— Ты у меня тоже самая лучшая.

— Ни за что не позволю кому-нибудь снова забрать тебя.

Родители Марии принялись распаковывать корзинку с привезенным угощением для пикника, расставлять на земле блюда: ломтики арбуза, пирожки, сырные чипсы начос с соусом из авокадо, маринованный молодой картофель, посыпанные сладкой белой пудрой пирожные, засахаренные орехи пекан, а также большущую бутылку лимонада. Мария успела проголодаться и быстро набила живот. Потом мама спросила у Марии, можно ли расчесать ей волосы. Марии всегда очень нравилось, когда мама расчесывала их — раньше, пока те были длинные и густые, — и поэтому сказала: «Да». Расчесывая, мама едва слышно напевала знакомую колыбельную. Когда Мария была совсем маленькой, она часто ее слушала.

Мария зажмурилась, наслаждаясь солнечным теплом на лице и зубчиками гребня, щекочущими кожу головы, а также красивым и нежным маминым голосом. Даже не сознавая того, Мария заулыбалась — впервые за долгое, долгое время…

3

Стояло лето, но вода у лодыжек Марии плескалась совсем холодная. И все же она смело заходила все глубже в канал, рукой прижимая к себе Анжелу. Вода поднялась до коленей. Камни под пальцами сделались гладкими и скользкими, ей приходилось быть очень осторожной, чтобы не упасть.

Она не переодевалась в купальный костюм, потому что плавать на самом деле не собиралась. Просто дурачилась в воде, и этого было вполне достаточно. Подол ее платья уже намок и прилипал к коленям. Это тоже ничего. Высохнет, когда она вернется на берег.

Она не отрывала глаз от воды. Та была совсем прозрачной. Были видны и камушки на дне, и маленькие рыбки, мечущиеся вокруг ее ног.

— А тут здорово, — сказала она Анжеле.

— Не заходи слишком глубоко.

— Да знаю я…

— Не поскользнись.

— Знаю, Анжела. Я уже не маленькая.

В легкой зыби канала Мария видела, как ее собственное отражение улыбается ей. Рядом нависало отражение ее отца. Девочку накрыла его тень.

— Скорее обернись! — взвизгнула Анжела.

Мария уже поворачивалась, когда камень, занесенный над нею отцом, с хрустом ударил ее в висок, и тело девочки с плеском упало в холодную воду.

Зед

1

Около часа спустя, ближе к четырем утра, гроза наконец стала стихать: появились признаки того, что буря двинулась дальше. Неугомонный дождь продолжал долбить по железу крыши, но гром с ветром сменили гнев на милость, и нам уже не казалось, что хижина готова сорваться с фундамента, чтобы упорхнуть в далекий Канзас.

Мы с Елизаветой так и сидели в молчании, стараясь не уснуть. Я предавался размышлениям о судьбе Нитро: о его напористом характере и пренебрежительном отношении к женщинам; о том, как я презирал, но одновременно и уважал этого парня — за умение сохранять присутствие духа в сложных обстоятельствах, за способность вести других, а не быть ведомым, за внутреннюю дисциплину, за те усилия, которые он, очевидно, тратил на то, чтобы поддерживать себя в форме, — последнее обстоятельство, как ни странно, придавало его гибели особый трагизм. Я подумал, что это можно сравнить с двумя чахнущими от засухи участками земли: на одном из них заброшенный пустырь, а на другом — заботливо ухоженная клумба. Ну и что же — итог все равно один! Зачем Нитро были все эти годы силовых упражнений и строгих спортивных диет? Ради чего они? Ведь он уже не поднимет гирю, ничего больше не съест. Все труды Нитро пошли прахом в те пару секунд, которые потребовались маньяку для того, чтобы вскрыть ему глотку. Все это казалось такой бессмыслицей…

В какой-то момент я понял, что не хочу больше думать о Нитро и его бестолковой смерти; мне не хотелось грустить или скатываться в отчаяние, — и в итоге я обратился мыслями к своей сестре, Камилле. Она на год младше меня и до сих пор живет в Вегасе — танцовщицей в постановках театра «Бродвей» в комплексе отеля-казино «Стратосфера». Однажды я побывал на их шоу. Дневное представление с танцами и музыкой, комедия. Танцы были великолепны, а пьеса хуже, слишком много юмора «ниже пояса». Впрочем, одна из ведущих актрис мне запомнилась. Очень миленькая, она хорошо пела и была убедительна в своей роли. За кулисами мы познакомились. Я болтал с Камиллой, когда певица — Джоан, кажется, — появилась в коридоре с букетом цветов, подаренных, надо думать, кем-то из зрителей. Камилла представила нас, сказав: «Джоан, это мой брат Зед. Он гонщик Национальной ассоциации». Меня всегда смущало обыкновение сестры называть при знакомстве не только мое имя, но и род занятий. В конце концов, никто ведь не говорит: «А это Стив, он официант в кафе „Оливковая роща”» или «Познакомься с Джо, он зубной врач». В любом случае Камилла гордилась мною, наверное, — а я отвечал ей взаимностью (что уж там, припоминаю, что я и сам представлял ее друзьям, говоря: «А вот и Камилла, она актриса в Вегасе»).

Я скучал по Камилле. В последний раз мы виделись во Флориде. Она прилетела туда вместе с родителями, чтобы проведать меня в больнице сразу после аварии. Они провели там несколько дней и улетели, только когда я убедил всех, что чувствую себя здоровым на все сто.

Задним числом я начинаю жалеть, что за минувшие годы не старался видеться с ними почаще.

Очень скоро я всех их повидаю, пообещал я себе. Как только вернусь в Поланко, сразу договорюсь с грузчиками о вывозе своих пожитков, выплачу остаток по аренде дома, упакую все необходимое в «порш» — и на север, к границе. От Мехико до Вегаса езды не больше тридцати часов. Доберусь за несколько дней. Мне нравятся долгие шоссейные поездки. Останавливаешься где хочешь и когда хочешь, наугад выбираешь мотели, пробуешь местную кухню,