class="p1">Деньги, вложенные в отель и спа-салон, не окупились, и теперь все это было заброшено.

– Да, это должно быть хорошее вложение, – подхватил Пьер, отец Луизы.

Он вышел вперед и торжественно пожал руки полицейским. Пьер словно сошел с рекламного буклета какого-нибудь английского поместья: тщательно выглаженные брюки, белая рубашка и серый жилет. Люссан выглядела не менее элегантно в темно-синем костюме с ниткой жемчуга вокруг шеи. Патрик сдержал улыбку, вспомнив, во что они с Эрикой одеваются дома.

Люссан замахала руками:

– Как можно сейчас думать об этом, Пьер! После всего, что случилось…

– Примите наши соболезнования… – начала Паула, но ее прервал тяжкий вздох Люссан.

– Газетчики как с цепи сорвались. Не понимаю, как можно позволять им пороть такую чушь… Мы знаем Элизабет и Хеннинга с тех пор, как Петер и Луиза поженились. Это самые честные и порядочные люди из всех, кого я когда-либо встречала. Сюзанна – литературная легенда, она никогда не опустится до такого. Уле – другое дело, с него станется. Но Луиза… конечно, она ничего об этом не знала. И они посмели утверждать, что она втянута в какие-то темные дела! Мы потрясены, Пьер и я. Я не спала всю ночь.

Люссан жестом пригласила гостей устраиваться в мягких креслах перед окнами с видом на Фьельбаку и остров Валён. Хедстрём разглядел за деревьями белые стены колонии для несовершеннолетних.

Устроившись в креслах, Патрик и Паула переглянулись. Оба думали об одном и том же: как газетная шумиха вокруг клуба «Бланш» могла так расстроить родителей Луизы.

– Луиза отдыхает, сейчас я ее приведу. – Пьер направился к двери.

Люссан громко вздохнула, опускаясь на край дивана. Патрик огляделся: все вокруг было белое. Только представить себе, как будет выглядеть эта гостиная через полчаса после того, как здесь появятся близнецы… Маленькие дети и белое несовместимы.

– Это дом наших друзей, – объяснила Люссан, словно прочитала его мысли. – Они сдали нам его, пока сами живут в Испании. Гюгге и Йоййя – замечательные люди. Мы познакомились с ними на благотворительном вечере в Марбелье. Ну а после того, как выяснилось, что у них дом во Фьельбаке, все сложилось само собой. Они, конечно, знают и Шелерё, и Бауэров, и даже пару раз встречались с Луизой в кондитерской Цеттерлинда. Мир тесен.

Люссан покачала головой так, что ее бриллиантовые серьги зазвенели. Патрик, конечно, не мог утверждать с полной уверенностью, что это бриллианты, но так ему почему-то подумалось. У сережек из «Глиттена», которые носила Эрика, был совсем другой блеск.

– И вот, когда они узнали, что мы собираемся на золотую свадьбу Хеннинга и Элизабет, настояли на том, чтобы мы сняли этот дом, а не жили в отеле. Мы, конечно, не могли отказать. Йоййя его отреставрировала и обустроила. Подумать только, какая работа…

– Хотите кофе?

Голос Луизы оборвал конец фразы Люссан. При виде ее лица Патрик почувствовал твердый ком в желудке. Профессионализм – это прежде всего выдержка и эмоциональная отстраненность. Но Хедстрём не мог избавиться от мысли, что эта женщина за одну ночь потеряла всю семью.

– Да, спасибо, – ответил он.

Люссан нетерпеливо махнула рукой, приглашая Пьера сесть, а Луиза направилась к кухне, представлявшей собой дальний угол гостиной, и включила большой сверкающий кофейный аппарат, который легче было представить себе в какой-нибудь популярной столичной кофейне, чем в частных апартаментах.

Телефон Патрика засигналил. Хедстрём извинился, отключил звук и положил телефон экраном к столу, успев перед этим прочитать сообщение от Йосты. Коллега просил узнать у Луизы имя частного детектива, которого Петер нанимал для расследования смерти своей первой жены Сесилии.

– Молоко в кувшине, если хотите. – Луиза поставила на стол поднос с кофе и устроилась на диване подальше от матери.

– Я только что говорила полицейским, как ужасно ведут себя газетчики по отношению к тебе. С учетом обстоятельств, я имею в виду, – пояснила Люссан. – На самом деле здесь пахнет судебным разбирательством, и мы проконсультируемся с нашим семейным адвокатом, что можно сделать. Правда, Пьер?

Тот кивнул и глотнул кофе. Патрик заметил, как Луиза сжала челюсти. Спустя некоторое время она сказала:

– Мне это совершенно все равно, мама. Петер и мальчики мертвы – вот и все, что имеет значение. Пусть газетчики пишут что хотят.

– И все-таки это ужасно, – пробормотала Люссан и потянулась за чашкой.

– Чем могу быть вам полезна? – обратилась Луиза к Патрику и Пауле.

Она отбросила назад темные волосы. Под ее глазами обозначились круги. Похоже, Луиза тоже не сомкнула глаз в эту ночь.

– Рикард признался? – спросила она, и ее темно-синие глаза заблестели.

– Мы не можем обсуждать с вами ход расследования, – строго заметила Паула.

– Да, конечно, – Луиза сжала губы так, что они побелели. – И все-таки… так тяжело ждать…

Люссан наклонилась к дочери и похлопала ее по руке, которую Луиза тут же отдернула. Патрик наблюдал за женщинами. Раньше ему не приходило в голову, насколько они похожи, при всей противоположности характеров. Глаза, лоб… Он догадывался, что Луиза – копия молодой Люссан.

– Как вы познакомились с Петером? – спросила Паула.

Луиза слабо улыбнулась:

– Через «Бланш». Я начала работать там примерно за год до смерти Сесилии, первой жены Петера. Сначала мы только здоровались, обменивались вежливыми фразами, когда он приходил к Хеннингу или посещал наши мероприятия.

– А потом? – спросил Патрик.

Он глотнул кофе – боже, как вкусно! Интересно, сколько может стоить такая машина? Две его зарплаты?

– А потом Сесилия погибла. Петер был безутешен. Помимо прочего, он стал отцом-одиночкой. Однажды вечером пришел по какому-то делу к Хеннингу, но того не оказалось на месте. Так мы и сошлись. Долго сидели и разговаривали. Все получилось само собой, я стала опорой в его горе. В моем лице Петер получил того, в ком на тот момент так нуждался, – надежного, верного друга. Ну а потом дружба переросла в нечто иное.

Луиза не могла продолжать. Сморгнула слезу и закрыла лицо руками.

– Они были такой прекрасной парой, – подхватила Люссан, похлопывая Луизу по плечу. – Мы были счастливы, когда узнали, что Луиза встречается с Петером Бауэром. Нас, как родителей, все-таки беспокоило, что единственная дочь никак не устроит личную жизнь. Она ведь не может иметь детей, поэтому не каждый мужчина…

– Люссан! – сердито оборвал жену Пьер.

Женщина фыркнула, но замолчала. Луиза выпрямилась в кресле, утерла глаза и посмотрела на отца.

– Всё в порядке, папа. Мама права. Я уже смирилась с тем, что мне не суждено иметь свою семью, и то, что у меня никогда не будет детей, конечно, сыграло свою роль. Но мы с Петером идеально