– Филипп? Испугался?

О да! Как же я испугался!

– Нет, все в порядке, – вслух сказал я. – Как Оз?

Парнишка лежал на ковре, раскинув руки в стороны, бледный до синевы и кажущийся таким несчастным и хрупким. Его очень хотелось защитить.

– Мистер Уайтби, – Джулиус скрестил руки на груди и бросил на Айзека победоносный взгляд. – Это все что угодно, только не ликантропия. Уверен, вы тоже так считаете. Тогда к чему этот фарс?

Айзек прижал к себе тело брата, любовно подложив руку ему под голову и погрузив пальцы в мягкие белые волосы – такие, как у него самого.

– А вы бы смогли признать, что единственный близкий вам человек – сумасшедший и его нужно изолировать от общества? Поливать ледяной водой, запирать в клетку и пропускать через тело электрический ток? Ну же, смогли бы?

Я с содроганием ждал ответа. Олдридж вдруг устало опустил плечи, разом став как-то слабее и беспомощнее.

– Нет, не смог бы. Но мистер Уайтби, – голос его потеплел, – хочу вам еще кое-что сообщить. Оз не сумасшедший.

Айзек радостно вскинулся:

– Да? Вы уверены?

– Абсолютно. Оз не сумасшедший. Он одержимый.

Признаюсь, тут он смог удивить даже меня, а я, казалось бы, слышал от него всякое. Лицо же Айзека нужно было видеть, словами и не описать.

– О… одержим? – пробормотал он растерянно. – Кем? Как? Не уверен, что понял вас.

– Давайте для начала отнесем юношу в его спальню, – предложил Джулиус. – Я успокоил его как минимум на час. Времени на разговоры хватит.

Олдридж, как всегда, оказался прав: Оз не пришел в себя, пока его несли наверх по крутой лестнице, укладывали в постель и накрывали одеялом. В пышном ореоле из подушек он походил на ангелочка с по-детски пухлыми губами и длинными светлыми ресницами. Айзек склонился над братом и нежно поцеловал в лоб, взлохматив белую челку. Сердце защемило от тоски.

Проходя мимо, Джулиус ненароком задел меня плечом, и это случайное прикосновение вселило в меня веру в то, что все наладится. Так всегда случалось, когда за дело брался Джулиус Олдридж. Я тому свидетель.

Мы снова перешли в кабинет. Айзек распахнул окно, впуская поток теплого чистого воздуха. Спина молодого человека была напряжена, лица мы не видели, можно лишь догадываться, какие чувства оно выражало. Я пожалел, что не взял с собой блокнот для записей, потому как ощущал острую необходимость занять себя, пока Джулиус, устроившись в кресле, начал говорить:

– Буду краток, ибо добрая половина информации, которой я располагаю, сугубо индивидуальна для каждого случая и, скорее всего, в данной ситуации не будет иметь смысла. Юный Оз, бесспорно, одержим некой сущностью, духом, если хотите, и тот овладевает телом, задвигая в тень сознание вашего брата. Отсюда странное поведение, сила, превосходящая физическую мощь Оза. Мои слова могут показаться невероятными, но вы, мистер Уайтби, знаете: я прав. Смею предположить, были и другие проявления. Например, животная агрессия или желание нанести себе вред. – Джулиус сложил руки на груди, что показывало полную сосредоточенность. – Припадки учащаются и будут учащаться, если ничего не предпринять. Вы поэтому переехали в такую глушь? Чтобы скрыть от знакомых метаморфозу в характере брата?

Айзек прерывисто вздохнул, будто ему не хватало воздуха, хотя напоенный ароматом свежей листвы кислород буквально переполнял легкие. Справившись с собой, он ответил:

– Все так. Я боялся, что его заберут. Кроме брата и моих картин, у меня ничего не осталось. Я не мог позволить разлучить нас. Но Оз становился неуправляем. Этот дом достался нам от покойных родителей. В детстве он обожал бывать здесь, я думал, переезд поможет ему… оклематься.

– Оз тяжело переживал смерть родителей?

– Да. Они погибли, когда ему было двенадцать.

– Я так и знал. – Джулиус подался вперед. – Детская психологическая травма и одиночество сделали его фокальным агентом – человеком, открытым для подселения инфернальных сущностей. Я полагал, что он мог быть источником полтергейста, из-за которого мы проделали весь этот путь из Блэкпула, однако чувствую, что все несколько глубже. С вашего позволения, мы бы остались на какое-то время, чтобы понаблюдать за Озом.

Айзек вскочил на ноги, подбежал к Джулиусу и вдруг рухнул перед ним на колени:

– Вы же спасете Оза? Пожалуйста, умоляю вас, верните мне брата!

Меня бросило в жар. Горе способно сотворить странные вещи даже с самыми сильными, но всякий раз видеть это невыносимо.

– Встаньте, мистер Уайтби. – Олдридж тоже смутился. – Мы не уедем, пока во всем не разберемся.

Джулиус умел быть убедительным. Сначала Айзек с робкой надеждой взирал на него из-под густой светлой челки, потом поднялся на ноги и пошатывающейся походкой смертельно уставшего человека отошел обратно к окну. Ветер бросил ему в лицо белоснежный тюль, скрывая в газовом облаке.

Мы ушли не прощаясь.

Джулиус немедленно поднялся к себе в комнату и не выходил до обеда. Я провел это время в спальне Оза, читая и изредка поглядывая на спящего юношу. Айзек не показывался, будто смущался недавней эмоциональной вспышки. Его можно понять. Олдридж не щадил чужих чувств, когда впадал в раж очередного расследования. Сейчас не то, что прежде, в первые месяцы знакомства, однако вываливать сразу всю груду разрозненной и чаще всего довольно пугающей информации на неподготовленного человека… А ведь когда-то он сам был в подобной роли.

– Брат?

Я захлопнул книгу и подбежал к постели Оза. Юноша открыл глаза, но пока не понимал, где находится. Вот взгляд его нашел меня и прояснился:

– Филипп? Я сделал что-то дурное?

Его руки, до этого спокойно лежащие вдоль тела, судорожно сжали ткань одеяла. Я присел рядом:

– С чего ты взял?

– С того, что брат всегда плачет после того, как у меня случается приступ. Думает, я не вижу.

Оз попытался встать, но не смог, упал обратно на подушки и беззвучно заплакал. Я совершенно не представлял, что делать, что говорить. Вдруг Оз протянул руку и схватил меня за локоть:

– Вам это не остановить. Никому не остановить.

На щеках юноши вспыхнули красные пятна, на лбу выступил пот. Я дернулся, но рука точно попала в железные тиски.

– Что не остановить? – спросил я, чтобы выиграть время. Сердце лихорадочно стучало в ушах. Я понял: это не Оз. – О чем ты?

– На тебе ее запах, – он повел носом и оскалился. – Умри.

Пальцы впились мне в горло, сдавливая гортань. Я захрипел в тщетной попытке справиться с одержимым, но кислород стремительно покидал работающие на износ легкие, я терял силы и скоро повалился на своего душителя. Грудь разрывало на части. Я из последних сил схватился за чужие запястья – и вместо человеческого тепла ощутил смертельный холод. Веки мои опустились…

Мощный рывок поднял