Шрифт:
Закладка:
Наташке больше всего захотелось в Макдак, Боре — в Третьяковку и прокатиться на метро — именно не «в», а «на», эскалатор он рассматривал как забавный аттракцион.
Это все планы, сегодня у меня задача номер один: выжить после бабушкиного наезда.
Вот и совершай после подвиги после такой благодарности!
Каюк, чешущий пузо вымогателя-Боцмана, увидел меня первым, бросился навстречу.
— Братан! Ваших по телеку показывали! — воскликнул он, брызжа слюной и пуча глаза. — Охренеть ваще вы навели шороху…
— Навели. Шороху, — грозно проговорила бабушка, отворив калитку. — Ну, заходи, герой.
От ее тона аж Боцман вскочил и хвост поджал, не понимая, чем провинился. Если бы такое событие имело место в привычном времени, то его разнесли бы по блогам уже через пару часов. Здесь же газеты выйдут хорошо если утром, а не через неделю. Кстати, надо написать свою статью, правильную и проникновенную — для московских журналистов.
Бабушка посторонилась, пропуская меня во двор.
— Даже чаю не предложишь со своими обалденными сырниками? — жалобно спросил я, замечая, как под суровостью проступает… уважение, что ли. — Вижу — зла ты на меня не по-детски.
— Да уж, — кивнула она. — Как вор, ночью залез, обрез стащил, еще и уток выпустил!
— Извини, ба. Но тянуть было нельзя. Если бы честно попросил бы у тебя обрез и рассказал, что задумал, ты бы меня в дурку отправила, разве нет?
Она хмыкнула.
— Я все понимаю, ба. Но иначе было нельзя. Ну что меняет возраст, если ты знаешь о том, что твою подругу могут увезти в рабство? Ее и еще семь девочек. Поставь себя на мое место! Я ж мужик, как мне потом жить, зная, что мог, но не сделал?
Посторонившийся Каюк подошел ближе, почуяв, что буря миновала, навострил уши.
— Информацию о том, как все было на самом деле, меняю на сырники, — предложил я бабушке. — Или сразу — на дерево?
— Давай накормлю тебя сначала, — проворчала она и направилась в летнюю кухню.
Каюк за ее спиной перекрестился и улыбнулся.
Какие мы, люди, все-таки разные, несмотря на то, что одинаковые. Мама сразу набросилась, бабушка попыталась услышать мои доводы, за что ей великое спасибо. Думал, сложнее будет наладить с ней контакт.
За столом я в очередной раз все рассказал. Затем поведал о деде, который ждет нас в Москве, и, хотя все было решено, спросил:
— Как думаешь, стоит им ехать?
— Пф-ф! Конечно. Мужики мало живут, можете ведь не успеть. — Она посмотрела на портрет мужа и сменила тему: — Деньги за кофе я Шевкету передала, а Ира ему вручила. Итого по моим подсчетам, без учета дедовой зарплаты и других расходов, мы на фруктах заработали сто восемьдесят долларов.
— И двести семьдесят в товаре, — я поставил сумку на стол. — На обратном пути сдам оптом и обналичу. Ты ж меня подстрахуешь?
— Куда я денусь! Шутки ли — такие деньги с собой таскать.
— Нас же Антон Петрович возит? За деньги, да? — и тут я вспомнил про объявление, где предлагалось купить права.
— Куда он денется, — сказала бабушка, вышла на порог и раскурила трубку, потянуло табачным дымом.
— Представь, сколько бы ты сэкономила, если бы была машина, — крикнул я.
— За руль не сяду, — отрезала она.
«Зато я еще как сяду», — подумал я, но пока промолчал. Сперва надо отремонтировать «Победу», потом — провернуть аферу с документами, за это минимум баксов пятьдесят попросят. И уже имея на руках права, поставить бабушку перед фактом.
Проглотив три сырника, я полез на дерево, отмечая, что раньше больше плодов шло в товар, сейчас же абрикосы перезрели, и на один ящик целых два — мятых или испорченных муравьями.
— Эти я у нас на рынке продаю, — похвастался Каюк. — Баблишко пополам. Так уже двадцать штук, как раз на новые кеды в школу.
— Так и на штаны заработаешь, — подбодрил его я. — А то что ты, как бомж.
В подвале я увидел огромные бутыли браги. Ее потом бабушка перегонит, и получит жидкую валюту, которая всегда в ходу.
После обеда, когда мы собрали пять ящиков абрикосов, а плоды все не заканчивались. Сидя на дереве, я увидел массивную фигуру, ковыляющую в нашу сторону по дороге. По лохматости узнал Каналью. Выходит, его прокапали и выпустили из больницы.
Когда он подошел к бабушке, принимающей абрикос из сачка Каюка, я заметил, что афганец совершенно трезв, а оттого мрачен.
— Бог в помощь, хозяйка! — поздоровался он с бабушкой, задрал голову.
В этот момент я тянулся за очередным абрикосом, но он сорвался и полетел вниз. Каналья поймал его и протянул бабушке.
— Спасибо, — кивнула она, положила фрукт в ящик.
— Эльза Марковна, вы говорили, что надо машину чинить, так это, я готов. — Он протянул руки. — Видите, уже не трясутся. Я завязал.
Бабушка уперла руки в боки.
— Надолго ли?
— Навсегда, — с уверенностью ответил он.
— Ой, Леша, сколько этих «навсегда» было? Я со счета сбилась, честно.
— Так нужен автомеханик или нет? — спросил Леха, а потом добавил, будто стесняясь: — Но я самогонкой не возьму. Деньгами или едой.
— Нужен! — радостно отозвался я сверху. — Еще как нужен! Вот только где запчасти брать?
Каналья оживился.
— Как где — на авторынке! Я список составил.
— До скольки он работает? — спросил я, пытаясь втиснуть покупку запчастей в и без того насыщенный график.
— До пяти точно…
— Ты что задумал? — перебила Леху Бабушка, задрав голову.
— Не дать сгнить твоей ласточке, — ответил я и обратился к Каналье: — Давай завтра на авторынке и встретимся, скажем, в десять утра. Деньги я возьму. Извините, но по понятной причине доверять вам мы не можем. Ну, чтобы дать денег, и все купили вы, хотя так было бы проще.
— Понимаю, — потупился он.
— А оплата труда — частично деньгами, частично едой…
— Никаких денег не дам! — отрезала бабушка.
Придется мне платить, но говорить об этом я не стал. Мужику-то надо хоть сигареты себе
