Шрифт:
Закладка:
— Лучше всех.
— Это прекрасно. ТЫ прочитала чтиво, которое я тебе отдал? — Просто киваю, не хочу отвечать ему. — Занятное, правда? Дику понравится в тюрьме.
— Он никуда не сядет.
— Конечно, потому что ты не дашь ему загреметь. — Рома усмехается.
Я лишь кусаю губы.
— Ты можешь лгать.
— Выбор за тобой.
— Мне нужны доказательства.
— Их не будет.
Закрываю глаза, облизываю кровавые губы.
— Зачем я тебе? — спрашиваю вопрос, который повторяю девять лет.
Бурков берет моё лицо в свои руки, стискивает его и говорит в самые губы:
— Потому что ты мой развратный ангел… порока…
Рома целует меня, проникает языком в мой рот, изучая его. Он напорист, но не груб.
Мне придётся абстрагироваться, думать о Дике и нашем первом разе. Самом прекрасном, что было между нами. Фантастическая, сказочная ночь.
— Я согласна, но только если ты докажешь, что с Дика все сняли!
Глава 12.1 Невеста
— Сдай удостоверение и табельное оружие.
Саныч напоминает нахохлившегося петуха. Сидит в напряженной позе, сцепив руки и старается не смотреть мне в глаза. Даже отсюда вижу след от помады на его воротничке, такой же как у его помощницы. Упорно притворяется, что у него с ней ничего нет. Но вся уголовка о них знает.
Руководство видимо задало ему трепку из-за меня. И решение отстранить до выяснения обстоятельств логичное, но вот только он мог бы сказать два слова, что происходит, спросить, что случилось. Мы не первый день вместе работаем. Вместо человеческого отношения я получил холодное приветствие.
Я раздраженно бросаю в него красную книжечку с изображением двуглавого орла, пистолет просто кладу на стол. Мне очень хочется сказать ему, что он мудозвон и тряпка, но вместо этого я устало вздыхаю и встаю. Только у самого выхода, сплевываю на пол его кабинета, сквозь зубы говорю:
— Когда все закончится, можешь засунуть свои извинения — себе в жопу.
Бурков хорошо поработал. Даже там, где не могло быть моих отпечатков пальцев — они появились. Из подозреваемого в двух убийствах в Крыму, я превратился в подозреваемого убийцу москвичек, дела по которым мы вели с Ангелиной. Появились свидетели, которые меня видели на местах преступлений с этими девушками. Имена свидетелей были засекречены.
Если в баре я действительно был, даже трахался в этой проклятой кабинке, то в цветочном магазине не был никогда. Чтобы меня так грамотно привязать к делу нужно разбираться в тонкостях сыска. Меня помогал подставлять кто-то из своих…
И это было неприятнее всего. Я постоянно в уме перебирал имена и фамилии коллег, тех кто мог такое провернуть. Нужно попросить Веню показаться в их счетах, кто из них живет не по карману.
С забинтованной рукой я не мог водить, поэтому приходилось терпеть папиного водителя и охранника, которому не хватало только малинового пиджака для полноты картины. Он был лысый с толстой шеей и выражение лица напоминало оскал питбуля. Вообщем, не мужчина, а лапочка. Такие всегда вызывают доверие с первого взгляда на них.
Интересно у него есть семья?
— Куда? — буркнул он своим милейший голоском, когда я завалился в машину.
— На Волгоградку. Нужно кое с кем встретиться…
Несмотря на то, что меня попросили вести себя максимально прозрачно, я не мог сидеть сложа руки. Нужно искать Сиськастую.
Я так и не понял, зачем Буркову понадобилась именно она, и вообще зачем нужно было полошить весь этот цирк с убийствами? Это должно было что-то значить. Нужно было понять, он выбирал девушек случайно или они входили в его секту. Если я смогу доказать его причастность к ним, то смогу и с себя снять обвинения и Ангелину вытащить из этого дерьма.
Родители Ангелины вряд ли могут мне чем-то помочь, им, по-моему, вообще по барабану, что происходит с их дочерью. Живут в своём мирке, грабят бабки и радуются. И даже думать не хотят, что за фарфоровыми сервизами и пафосными вечеринками скрывается настоящая в жизнь. И в ней их дочь глубоко одинока и несчастна.
И все же, я собирался с ними встретиться, переговорить о событиях девятилетней давности и узнать, кто мог все эти годы незаметно наблюдать за их дочерью. Может быть они замечали что-нибудь странное.
С момента исчезновения Лины прошла неделя. В том, что она жива я не сомневался. Бурков не стал бы ее убивать. Но вот цела ли она?
Дом родителей Ангелины находился в дорогом жилищном комплексе, полностью огороженном от простых смертных. В нем жили только очень богатые и влиятельные люди. Просто дом богатеев, политики, артисты, государственные служащие.
На территории все было вылизано так, как будто через минуту сюда набегут журналисты и будут снимать кино или фотографировать антураж для журнала. Не понятно, кто еще читает эти глянцевые журналы, но, наверное, если их печатают, то такие люди есть.
Ландшафтный дизайн в японском стиле с небольшими деревьями, прудиками и прочей лабуденью.
Я зашёл в нужный подъезд, улыбаясь консьержу, мужчине средних лет в ливрее. Почему-то мне было смешно на него смотреть. Пришелец из Англии двадцатых годов.
— Добрый день! Вы к кому? — он практически поклонился. Какой вышколенный персонаж.
— К Майоровым, они меня ждут.
Может быть он бы меня и остановил, но я прошёл мимо него с таким самоуверенным видом и гадким выражением лица, что он не решился меня остановить. Этот приём работает всегда. Люди боятся, что им потом влетит за беспокойство богатых и наглых людей.
Немного заблудившись в доме, я все же нашёл нужную квартиру и позвонил в дверь. Сегодня выходной и Майоровы должны быть дома. Хотя бы мать. Она вроде бы не работает.
Дверь открыла мне Елизавета Майорова. Высокая женщина с идеально уложенным каре. Она выглядела моложе своих лет, но абсолютно не была похожа на Ангелину.
Красивая? Да. Статная? Да. Но в ней не было очарования и благородной простоты дочери. От женщины так и веяло надменностью и холодом, что раздражало и отталкивало с первых секунд.
— Да? — она даже не удосужилась со мной поздороваться.
— Я Александр Дик. — сказал я, стараясь улыбаться. Со стороны могло показаться, что у меня произошло замыкание лицевого нерва.
— И?
— Мне нужно с Вами поговорить!
— Лизунь, а кто пришел? — за ее спиной показался и отец Лины. Его я знал лично. — Дик?
Хотел что-то добавить, но раздался уже знакомый голос, который заставил перевернуться кофе в моем желудке.
— Какая неожиданность! Дик пришел