императрица Маргаро, махнув рукой. – Мы с Беатрис уже закончили. Присматривай за своим мужем, моя голубка. Возможно, он питает к своей кузине более нежные чувства, чем ты.

Беатрис решает не отвечать, – в значительной степени потому, что она не уверена, ошибается ли ее мать насчет Паскаля. Она поворачивается к двери и проходит мимо Найджелуса, который, как обычно, коротко кивает в знак приветствия. Они не разговаривали с тех пор, как он обнаружил, что звезда, которую он снял с созвездия Софронии – Одинокого Сердца, – вернулась на место. Сегодня вечером Беатрис должна встретиться с ним в лаборатории для очередного урока. Она одновременно и боится этого, и ждет с нетерпением.

Беатрис уже подходит к двери, как вдруг мать снова обращается к ней:

– О Беатрис, я чуть не забыла. Пришло письмо от Дафны.

Беатрис поворачивается обратно к матери и видит, что она протягивает ей сложенный кусок кремовой бумаги.

– Дафна написала мне? – спрашивает она, разглядывая письмо.

– О, вообще-то нет, – говорит императрица, хмурясь. – Письмо адресовано мне, но я подумала, что тебя может заинтересовать его содержание.

Скрывая разочарование, Беатрис возвращается к столу матери и протягивает руку к письму. Императрица не сразу выпускает его из рук.

– Должна признать, это большое облегчение – иметь по крайней мере одну дочь, которая не стала разочарованием.

Императрица, наконец, отпускает письмо, и Беатрис требуется все ее самообладание, чтобы не смять его в руке.

С губ Беатрис готова сорваться дюжина резких слов, хоть она и знает, что потом ей придется о них жалеть. В глубине души она понимает, что мать ее провоцирует, чтобы Беатрис в гневе сказала лишнего и раскрыла все свои карты. Девушка уже готова открыть рот, но прежде, чем она успевает заговорить, Найджелус прочищает горло:

– Прошу прощения, Ваше Величество, но нам необходимо поговорить немедленно. Я принес весточку от вашего друга с севера.

Императрица Маргаро отрывает взгляд от Дафны и переводит его на Найджелуса.

– Иди, – говорит она, и хотя мать не смотрит в ее сторону, Беатрис знает, что эти слова предназначены ей. Она поспешно выходит из комнаты, но ее продолжают мучать два вопроса: что за друг у ее матери есть на севере и почему у Беатрис возникло ощущение, что Найджелус только что спас ее от самой себя?

Добравшись до своей комнаты, Беатрис садится за стол и разворачивает письмо Дафны. Она ощущает легкое чувство вины, читая слова, которые предназначались не ей. И все же мать сама дала ей это письмо, хотя Беатрис понимает, что у нее для этого были свои собственные мотивы. И все же, смотря на элегантный и аккуратный почерк Дафны, ей становится не по себе.

Письмо написано скрытыми чернилами, которые становятся видны только тогда, когда на бумагу нанесен правильный раствор, но мать уже сделала это сама.

Дорогая мама,

прибыла королева Евгения с письмом, которое, как я полагаю, написано твоей рукой. Если это подделка, пожалуйста, сообщи мне об этом. Вскоре после того, как она прибыла со своими двумя младшими сыновьями, мальчики были похищены, но принц Байр и король Варфоломей делают всё возможное, чтобы найти их. Я дам тебе знать, если они добьются успеха.

Что касается короля Леопольда, то до меня дошли слухи, которые, однако, еще не подтвердились. Я буду держать тебя в курсе этой ситуации по мере ее развития. Полагаю, что он во Фриве, хотя я уверена, ты представляешь, как много за последние недели появилось домыслов о его местонахождении. Я знаю – важно найти его как можно скорее – и не хочу отвлекать тебя ложными зацепками.

Твоя послушная дочь,

Дафна

Когда Беатрис заканчивает читать письмо, то жалеет, что не может протянуть руку через бумагу и встряхнуть свою сестру за плечи. Хотя Дафна этого не упомянула, Беатрис готова поспорить на свою любимую пару туфель, что слухи о местонахождении Леопольда, о которых она писала, исходили от Виоли. Что ж, Беатрис испытывает облегчение от того, что Виоли, по крайней мере, оказалась достаточно умна, чтобы не привести к Дафне самого Леопольда, особенно когда по двору разгуливает королева Евгения.

А то, что юные принцы были похищены… Беатрис уверена, что ее мать в этом замешана, по крайней мере частично. Найджелус сказал о друге на севере, и теперь у Беатрис есть несколько подозрений относительно того, кто это может быть – либо королева Евгения, либо тот, кто похитил ее сыновей.

Ей в голову приходит еще одна мысль: что, если подруга ее матери на севере – это Виоли? Это возможно, ведь Виоли раньше работала на императрицу, она сама признала это. После предательства Николо и Жизеллы Беатрис уже не так уверена в своей способности читать других людей, как раньше. Но, размышляя об этом, она понимает, что, если бы Виоли работала на ее мать, она бы просто передала Леопольда ей, а не отправилась сначала в Селларию, а затем во Фрив.

Нет, наиболее вероятный кандидат на роль друга ее матери на севере – Евгения.

Беатрис приходит в лабораторию Найджелуса незадолго до полуночи. Она снова облачилась в одежду Паскаля и натянула капюшон плаща на голову, чтобы скрыть свои рыжевато-каштановые волосы. Когда она открывает дверь и проскальзывает внутрь, Найджелус не отрывает взгляда от своего стола, над которым стоит, держа в одной руке флакон со звездной пылью, а в другой – стакан, полный какой-то серой жидкости. Беатрис плотно закрывает за собой дверь, но Найджелус по-прежнему не поднимает глаз, вместо этого внимательно изучая серую жидкость и поворачивая стакан то в одну, то в другую сторону.

– Кто друг моей матери на севере? – спрашивает она его.

При этих словах Найджелус бросает на нее быстрый взгляд, но не отвечает. Он ставит флакон со звездной пылью и таинственный стакан на стол.

– Ты рано, – замечает он. – Не думал, что ты вообще так умеешь.

Беатрис игнорирует его колкость.

– Друг моей матери на севере, – настаивает она. – Кто это?

Он пожимает плечами.

– У твоей матери много друзей, и некоторые из них живут к северу отсюда, – говорит он. – Но ты здесь не для того, чтобы обсуждать свою мать. Ты здесь, чтобы учиться.

Беатрис сжимает челюсти.

– Хорошо, – говорит она. – Тогда у меня есть еще один вопрос: почему звезда Софи снова на небе? Ты сам сказал, что это невозможно.

– Многие вещи кажутся невозможными, пока они не случаются, – говорит Найджелус, пожимая плечами. – Пока я знаю недостаточно, чтобы строить предположения о причине этого, но собираюсь все выяснить.

– Я начинаю верить, что