же самое происходит в ЮАР. А больше практически ничего нет. Есть «неторгуемые сектора»: то, что невозможно завезти из-за границы (скоропортящиеся продукты; строительство; сектор услуг). Вот два контура, в основании которых лежат хорошие ресурсы.

В этом смысле Австралия более показательный пример, она еще и логистически отделена от всего мира, совсем чистый случай.

Это сбалансированные сырьевые экономики, рабочая сила идет вслед за освоением ресурсов, причем иногда даже отставая. Именно в Австралии впервые был официально введен восьмичасовой рабочий день. Спрос на ресурсы был большой, людей не хватало, люди могли бороться за свою зарплату и за условия труда, были очень сильные профсоюзы. Лейбористская партия находится у власти с незапамятных лет. Одно из самых развитых и щадящих трудовых законодательств в мире.

А теперь посмотрим на нашу страну. У нас богатые природные ресурсы, но они оказались востребованы, когда страна уже была населена. Это во-первых. Во-вторых, до этого наша страна уже пошла по пути углубления разделения труда. Но успела столкнуться с ограничениями по населению и остановилась в своем развитии. Но тут открылась возможность развития по ресурсному пути – и мы начали переключаться на него.

Собственно, с этого я и начал цикл лекций. По сути дела, наша экономика на протяжении уже трех десятилетий перестраивается на австрало-канадскую модель. Но тут проблема. Сколько народа живет в Австралии и Канаде, и сколько у нас?

Что делать тем, кто не может встроиться в сырьевую модель? А их десятки миллионов. Эффективный воспроизводственный контур они создать не могут – их слишком мало для этого. Встраиваться в международную систему разделения труда по инвестиционному типу? Но речь идет о населении, разбросанном по огромной территории. У нас и так низкая плотность населения, а если говорить о людях, оказавшихся вне сырьевого контура, то их плотность гораздо ниже. Москву не будем учитывать, и плотность населения страны сразу снижается.

Можно сказать, что и в Москве есть те, кто в сырьевой контур не встроился. Так это еще одна проблема. Как отделить одних от других и понять кто где. Это не только для Москвы проблема, но и для других регионов.

Не буду сейчас об этом подробно рассуждать. Пока что я хотел только более четко обозначить проблему.

Распространение денежных механизмов обычно имеет большее значение для экономического развития, чем качество природных ресурсов.

И все-таки вернемся к вопросу о том, в какой последовательности происходит освоение земельных ресурсов. Мы уже говорили, что предлагаемая нам сказка про то, как люди осваивали наиболее эффективные ресурсы, а потом переходили ко все менее качественным, представляется нам именно что сказкой.

На самом деле, в экономическом развитии роль играет не столько то, в какой последовательности шло распределение ресурсов, сколько то, из какой точки и каким образом шло распространение денег и торговли.

Допустим на секундочку, что неоклассики с их сказкой правы, и ресурсы осваиваются именно в той последовательности, как они говорят.

Но появление денег и денежной экономики никак не связано с качеством используемых земель.

Давайте с этой точки зрения еще раз внимательно посмотрим на «Богатство народов» А. Смита. Я предупреждал, что к этому вопросу мы еще вернемся. По сути дела, он говорит следующее. Земельные ресурсы в Англии – не самые лучшие в Европе. Но зато в Англии более развита денежная (финансовая система). Развитие Англии и ее денежной системы сдерживается исчерпанием природного комплекса, в результате чего в оборот втягиваются все менее и менее продуктивные земли.

Но за пределами Англии есть гораздо лучшие земли, которые используются неэффективно, поскольку в соответствующих регионах не развито денежное обращение (это последнее соображение уже не столько Смита, сколько мое). Если мы позволим нашей денежной системе, говорит Смит, выйти за пределы нашего природного комплекса, то это позволит вовлечь в денежный оборот более продуктивные земли, и Англия, как инициатор этого процесса, сможет получить свою долю глобального прироста производства в виде дешевого продовольствия для наших рабочих.

Надеюсь, моя мысль понятна. Динамику экономических процессов следует искать в развитии денежного сектора и денежных отношений. А природные ресурсы здесь выступают в роли пусть и значимого, но пассивного объекта.

Что такое феодализм.

Последнее, о чем я бы хотел сказать в этой лекции. Но это очень важно для понимания экономической истории.

Вернемся к построенной нами ранее модели (рис. 28, 29). Там мы предполагали, что основными субъектами выступают индивидуальные производители и что производятся и потребляются только два продукта. Изменим исходные условия задачи.

Пусть воспроизводственные контуры – это сообщества людей, между которыми существует попродуктовое разделение труда, причем производятся и потребляются не только сельскохозяйственные, но и ремесленные товары [72].

И вот теперь эти контуры включаются в денежный обмен. Что касается земельных ресурсов, то здесь процессы будут такими же, как мы описали выше. Земли будут специализироваться, наиболее эффективные земли будут использоваться полностью.

А вот что будет происходить с ремесленниками?

До начала торговли их потребление определялось уровнем продуктивности контура, в состав которого они входили. Но теперь те, кто работает на земле, получили возможность обмениваться своей продукцией с теми, кто работает в других контурах, и могут уже не «делиться» продуктивностью земель с ремесленниками.

В реальной жизни, наверное, будут происходить сложные процессы. Ремесленники захотят занять свободные продуктивные участки земли, земледельцы будут этому препятствовать. Но в любом случае, поскольку V тех сельскохозяйственных производителей, кто участвует в обмене, уровень благосостояния будет расти, желание потреблять ремесленные изделия у них будет сохраняться.

Так что, может быть, какая-то часть ремесленников и перейдет на землю. Но, с другой стороны, те земледельцы, кому хороших земель не достанется, начнут переквалифицироваться в ремесленников. В общем, в новой экономической системе ремесленники будут, хотя в какой-то период уровень ремесленного производства может и упасть.

Вопрос в следующем – чем будет определяться уровень доходов ремесленников в сложившейся экономической системе? Он будет определяться уровнем потребления земледельцев, работающих на худших землях. Иными словами, неквалифицированный ремесленник, не требующий обучения своему ремеслу, будет получать доход, обеспечивающий ему уровень потребления такой же, как и земледелец на худшей земле (не важно, участвует он в денежном обмене или нет). Конечно, более квалифицированные ремесленники, занятия которых требуют обучения и опыта, будут получать более высокие доходы. Но уровнем, от которого будут отталкиваться эти доходы конкретных профессий, будет определенный нами выше.

Таким образом,