о его людях. Ушинский сравнивал их с вредоносными (!) американскими муравьями-точильщиками, выедателями, которые изнутри разрушают дерево так, что оно сохраняет лишь внешнюю форму и жутко рушится при любом сильном порыве ветра! Он резко заявляет: «Великие правительственные меры, в особенности добрые, подвергаются со стороны этих людей, всегда деятельных исполнителей, точно такому же выеданию и подтачиванию».

А что Ушинский говорил о доброте монарха? Вот его прямое суждение об этом: «Требуя от подданных бескорыстного служения Отечеству, монарх должен подать собой пример такого служения. Тогда только требование его найдет отголосок в сердцах подданных!»

А в завершении своих размышлений Ушинский приходит к понятию общественного блага как главной цели единства усилий правителя и народа. «Такой исход к естественному чувству любви к Отечеству, необходим и неизбежен для каждого великого общественного организма…»

Внимательно прослеживая профессиональную деятельность и личную жизнь Александра III, К. П. Победоносцева, К. Д. Ушинского, Б. Л. Модзалевского, В. Н. Сороки-Росинского, приходишь к пониманию, что эти люди одного образа гражданских мыслей в котором всем движут духовность, народность, русскость. Им всем в равной мере были присущи искренняя забота об Отечестве и искреннее желание помогать ему в движении по пути мира и спокойствия.

Таковые идеи национально мыслящих педагогов вполне совпадали с «вектором мышления царя и его главного идеолога. Они оба тоже полагали, что в школах (а особо в начальных) требуется более воспитание, нежели учение. И они особо поддерживали церковно-приходские школы. (Если в 1888 году на их поддержку выделялось 55 тысяч рублей, то в 1895 году – три миллиона семьсот тысяч рублей.)

И Александр III и Победоносцев считали, что для простого народа вполне достаточно начального курса обучения и старались по возможности оградить доступность средних школ от поступления детей из малоимущих слоев населения. Очевидно, у таких действий имелась и особая причина, которую правительство считало весьма существенной. Оно опасалось количественного роста новой интеллигенции, которая, будучи достаточно необеспеченной, неизбежно даст кадры для оппозиционных действий, в том числе и весьма радикальных.

Чиня серьёзные затруднения для продолжения образования людям из простого народа, правительство этим самым как бы создавало некое подобие «фильтра», предохранявшего высшую школу от опасного наплыва учащихся, могущих в будущем стать противниками самодержавия. Полагаясь на серьёзное значение этого «санитарного кордона», правительство обращало большое внимание на развитие высшего звена образования, понимая большую нужду развивающегося хозяйства страны в кадровых грамотных специалистах. Особое внимание обращалось на создание профессиональных практических учебных заведений высшего типа. Так, в Харькове тогда открыли технологический институт, в Москве основали сельскохозяйственный институт и таковой же открылся в Новой Александрии. В северной столице стали действовать Электротехнический институт, в Варшаве начал свою работу Ветеринарный институт.

Можно полагать, что высшему образованию Александр III придавал очень большое значение, но в его «университетской политике» ясно ощущались и немалые опасения. Правительство явно остерегалось и автономии этих учебных учреждений и, в целом, духа свободомыслия, очень ощутимого здесь. Потому в 1884 году были отменены выборные начала, а содержание преподавания должно было определяться министерскими программами (изначально усилили инспекционный контроль над обучением).

Из провинциальных событий, очевидно, следует отметить создание университета в Томске – для Сибири это было эпохальным событием, имеющим государственное стратегическое значение. Особо стоит превращение Дерптского университета в Юрьевский и становление его на русскую образовательную основу. Здесь предельно ярко проявилось стремление императора понизить германское влияние в прибалтийском крае и усилить его русификацию.

Сбылись ли, оправдались ли надежды царя и его главного идеолога в деле народного образования? Нет, российская и европейская реальность совсем не была в согласии с такими взглядами и надеждами, и фундамент благонадежности и добропорядочности, накладываемый церковно-приходским обучением, уже вскоре начинал подвергаться размыванию сильными и опасными идеями, витавшими в общественной атмосфере России и Европы. И очень многие, самые примерные ученики церковных школ, приходя в следующие этапы обучения и образования, уже не смогли сохранять благостный порядок в восприятии земного мира и безусловную веру в неоспоримость мира небесного и благословенность самодержавной власти.

В российском как реальном, так и классическом образовании влияние свободомыслия и революционные взгляды стали очень значительными, но, очевидно, строгость александровских порядков решающе помогала ограничивать и сдерживать их проявления, не допуская их к опасной черте откровенного бунтарства и вседозволенности. И эта часть студенчества, которая избирала себе дорогу трудов и стараний, проводила её успешно и русская наука получала весьма достойное понимание своих исследовательских сил. И в александровскую эпоху Россия обрела ряд замечательных научных успехов в медицине, химии, физике, географии, физиологии, и других науках.

И правительство желало содействовать единству научного мира. В стране тогда проходили научные съезды, собиравшие в свои аудитории лучших исследователей многих научных дисциплин. Например, тогда в них участвовали Семёнов Тян-Шанский, Бекетов, Склифосовский, Менделеев. Император интересовался работой этих съездов и неоднократно принимал их посланцев у себя в Аничковом дворце. И все эти съезды проходили при одобрении и поддержке императорской власти.

Очевидно, особо значительными тогда были успехи русской науки в области химии. В частности, весьма примечательными были работы академика Б. Ловица по изучению очищающих свойств древесных углей и капитальные труды Д. Менделеева о соединении спирта с водой и иными жидкостями. И в целом русские химики в те годы работали на уровне своих европейских коллег.

Мы полагаем, что в годы царствования Александра III наука была востребована российским хозяйством и государственным аппаратом гораздо больше, нежели до этого. Нередко крупные промышленники, финансисты и государственные чиновники обращались за консультациями к ученым. Например, Д. И. Менделеев очень часто откликался на такие обращения и никогда не искал от этого материальной выгоды. Хорошо понимая такую повседневную хозяйственную жизнь, С. Ю. Витте решил «упорядочить» такое его участие и в 1893 году назначил Менделеева управляющим Главной Палатой мер и весов Министерства финансов (когда-то и учрежденной по инициативе Дмитрия Ивановича). И со стороны Витте это явилось разумным и справедливым решением, ведь великий химик огромное количество времени уделял именно вопросам российской экономики и этому нужно были придать государственный характер.

Труды Д. И. Менделеева «Заветные мысли», «Проблемы экономического развития России», «К познанию России» дали глубокое исследование пореформенного развития страны. И ученый стал принимать прямое участие в работе правительственных комитетов по таможенной и налоговой политике и неоднократно предоставлял министерствам свои научные заключения по конкретным и стратегическим вопросам. В александровскую эпоху великий ученый имел серьезное влияние в верхах управления страной.

Император был восприимчив к новым техническим открытиям. Например, новейшие линии связи были впервые устроены и стали надежно действовать в его гатчинском дворце. Царя интересовали новые научные разработки в деле развития русского флота. Например, именно он решающе поддержал изобретателя подводной лодки Степана Джевецкого. Случилось так, что разработанный этим