Шрифт:
Закладка:
Когда каждый день маленькие дочки видят, как страдает мама, но не понимают, что происходит. Почему маму опять отвозят в больницу, откуда она возвращается не мамой, а не пойми кем. Выглядит как мама, говорит как мама, но от нее осталась лишь оболочка. Ни нежности, ни ласки – ничего. Хоть бы за двойку отругала или за невыполненное домашнее задание. Девочкам говорили, что они должны радовать маму. И они старались изо всех сил – хорошо учились, клеили цветы-аппликации, приносили полевые цветы, плели венки. Но мама лежала в кровати, и у нее не было сил даже поставить букетик в вазу. Девочки клали букетики на кровать, а потом забирали, уже засохшие. Как на кладбище. Они уносили старые, засохшие цветы и выкладывали на кровать новые. Мама находилась будто в полусне, дурмане. Иногда просыпалась, обнимала дочерей, улыбалась, радовалась цветам. А иногда даже не замечала их присутствия.
Как бы назвали это сейчас? Депрессия, наверное. Сейчас бы не удивились, а прописали антидепрессанты, другие препараты… А тогда… Луизе повезло больше, чем другим женщинам в то время. Она не осталась один на один со своим горем. Кажется, двоюродная тетка или кто-то из дальних родственниц посоветовала ей поехать к знаменитой знахарке. Той, которая стольким женщинам помогла выносить и родить ребенка, когда уже никакой надежды не оставалось. Или могла убедить семью – да что там семью, хоть целый клан – отстать от женщины. Поставить перед выбором – или откажетесь от мысли о еще одном ребенке, или потеряете любимую дочь, оставив уже рожденных детей без матери. Той знахаркой по случайному совпадению оказалась Варжетхан. Луиза поехала, не сказав Аслану. Она знала, что ее супруг не хотел возвращаться в родное село, а свекор со свекровью всегда приезжали к ним в город. К себе никогда не звали. Дочки тоже не проводили лето в селе у дедушки с бабушкой. Луиза поехала на автобусе, никому не сказав, куда и зачем едет. Хотела лишь спросить у знахарки: почему она такая слабая и никчемная, что не способна выносить и родить сына? Почему все время ходит в слезах и не может себя вести как нормальная замужняя женщина – заботиться о муже, о семье, рожать столько детей, сколько потребуется. Она хотела спросить, нормально ли, что она не любит мужа, не хочет его, даже видеть не может, настолько ей становится плохо. И каждый раз, когда ложится в кровать, ей кажется, что ее насилуют. А еще та же дальняя родственница, которая про Варжетхан рассказала, как-то мимоходом заметила, что она, Луиза, расплачивается за грех Аслана. Поэтому и мальчика родить не может.
– Какой грех? – спросила Луиза.
– Да мало ли какой? У всех свои грехи, – ответила родственница, прикусив язык.
Луиза хотела узнать у знахарки – за какой грех она расплачивается. И какова цена? Ее жизнь? Разве мало уже двух нерожденных детей, чтобы искупить тот грех. И что такого сделал Аслан?
Варжетхан сразу догадалась, кто перед ней сидит. Но, как знахарка, она свято блюла врачебную тайну. Все, что говорили ее пациентки, пусть и пришедшие не за лечебной настойкой, а только погадать на бобах, оставалось в комнате и не выносилось за двери. И никакая сила не заставила бы Варжетхан пойти против этого правила. Об этом знали все. Варжетхан тогда вызвала к себе мать Аслана и оставила ее и Луизу одних. Вышла. Дала им возможность поговорить так, как они никогда не разговаривали и не решились бы. Наверное, Луиза, у которой на лице остались одни глаза, да и те как у подбитой лани или умирающего животного, заставила мать Аслана сказать правду. Или у той тоже не осталось больше сил хранить на сердце горе и грех на душе. Кто знает, почему вдруг случаются откровенные разговоры и признания? Комната Варжетхан в тот вечер стала чистилищем, где невозможно врать. Где все тайны выходят наружу. А может, Варжетхан подсыпала в чай сыворотку правды, кто знает? Многие были уверены, что старая знахарка знает рецепт.
Варжетхан никому ничего не сказала. Только Луиза, вернувшись в город, объявила семье, что больше не будет жить с Асланом. Пусть что хотят делают, но она разводится. Аслан не спорил, согласился сразу же. Семья, конечно, требовала объяснений, но Луиза, объявив о разводе, замолчала. Ее семья имела большой вес, так что развели их быстро и тихо. Аслана уволили с высокой должности под благовидным предлогом. Он вернулся в село. Развод совпал со смертью его матери. После похорон Аслан уехал из села, и больше о нем никто не слышал. Его отец жил долго и скончался в девяносто два года. Хоронить его было некому. Похороны оплатил сельсовет. До конца жизни отец Аслана не произнес ни слова, будто взял обет молчания. Его похоронили с почестями, положенными долгожителю.
Варжетхан нарушила обет молчания спустя много лет, когда истек срок давности и преступления, и наказания.
В тот вечер мать Аслана призналась Луизе, что ее сын виновен в смерти девушки, Светочки. Он действительно приезжал в тот вечер в село. Был в родительском доме. Сказал, собирается встретиться со Светой. Рассказал про брак и беременность. Домой вернулся в слезах, дрожал, его вырвало прямо во дворе. Твердил, что не хотел… получилось случайно. Просто оттолкнул от себя Свету, а она оступилась и сорвалась с обрыва. Это было не преднамеренно. Аслан, заливаясь слезами, задыхаясь от рвоты, кричал, что не виноват. Что оставалось делать? Да, невесту, Луизу, ему давно подыскали, и ее семья помогла все устроить – и командировку, и билеты. Они рассчитали все правильно – Аслан после этого оказался в полной их власти, слова поперек не смел сказать, стал покорной марионеткой. На должность его пристроили, чтобы его руками действовать. Он и был благодарен, послушен. Все было бы хорошо, так, как спланировали семьи, если бы не судьба, которая не позволила Луизе родить мальчика и привела ее к Варжетхан. Луиза, узнав правду, нашла в себе силы развестись.
