Шрифт:
Закладка:
— Так вот оно что… А этот знак? — Виго указал на красный крест в круге. — Когда он появился? Краска совсем свежая.
— Э-э-э, вы бы не подходили близко, сеньор. Всё-таки чёрная гниль, — предостерёг Мануэль. — Этот знак каждый год рисует лекарская служба, чтобы кто-то ненароком не залез, да не подцепил заразу. Двадцать лет должно пройти, чтобы проклятье ушло в землю.
— Так это болезнь? Или всё — таки проклятье? — спросил Морис, разглядывая с любопытством дом.
— Доктора говорят, что это споры какого-то гриба, который шаманы подбрасывают тем, кого хотят наказать, — пояснил Виго. — Человек вдыхает эти споры, и потом гриб прорастает у него внутри. Очень страшная вещь. Но, в народе говорят, что это ольтекское проклятье, которое наложено шаманами на расхитителей храмов и пирамид. Но я полагаю, одно не исключает другое.
— А если просто сжечь тут всё? — спросил Морис.
— Что удивительно, споры не горят в огне, а с током тёплого воздуха и дыма разлетятся по округе. И единственный способ от них избавиться — ждать двадцать лет. Потом проклятье распадается и споры становятся безвредны, — ответил Виго.
— Чем больше я узнаю Акадию, тем больше люблю Фружен и Грюндленд, — фыркнул Морис. — Грибы — убийцы, шаманы, эйфайры, чупа эта!
— Мануэль, а кто первым сказал про чёрную гниль? — спросил Виго у кучера.
— Так в полиции сказали. Они нашли кого — то, кого поразило проклятье. В доме — то, как оказалось, жил шаман, даже в газете потом писали, — ответил Мануэль, повернувшись на козлах в сторону особняка. — Сам же граф его и привёз откуда-то. И этот шаман, вроде как, и наслал проклятье, и привёл других ольтеков, чтобы ограбить хозяина. А сам потом сбежал. И дочку графову с собой прихватил. Её искали, но так и не нашли.
— Шаман жил в этом доме? — удивился Виго. — И зачем же граф поселил его у себя, если он так опасен?
— Да кто его знает! Как рассказывала кухарка сеньоры Молина, она вроде как зналась с кем — то в этом доме, так граф спас его от казни и выкупил где-то. В общем, тот был уже при смерти, его то ли пытали, то ли били, но говорят, на нём места живого не было, когда тот его привёз. Но граф его выходил, работу дал и крышу над головой. Вот и поплатился за свою доброту, — вздохнул Мануэль, поправляя шляпу.
— И какую же он дал ему работу? — осторожно спросил Виго.
— Так он садовником был, и так, помогал по хозяйству. У графа был большой сад и редкие цветы. Сейчас, конечно, всё заросло, как видите, — Мануэль махнул в сторону высоких деревьев.
— Садовником, значит… А ты не знаешь, как его звали? — осторожно спросил Морис.
— Имя не помню, но ольтекское имя у него было — Короткое Ухо, у него половина мочки была оторвана.
Виго посмотрел на Мориса. Сомнений не осталось, по описанию это был Коуон — слуга маэстро Фьори.
— Ну что же, — Виго посмотрел на полосу заката, которую было видно между деревьев, — едем домой. Тут есть над чем поразмыслить.
Морис забрался в коляску и прошептал заговорщицким тоном:
— Ставлю свои серебряные пули на то, что этот короткоухий и наслал чупу на всех, кто прикасался к камню.
— Вполне вероятно, — ответил Виго задумчиво. — Слишком много совпадений. Завтра же нужно выяснить у Альвареса все подробности того, что именно случилось в этом доме. И теперь, когда этот шаман знает, что камень у меня, нужно быть куда осторожнее.
Коляска подкатила к воротам особняка, когда было уже темно. Мейстер Фернандо встретил хозяина у дверей и произнёс тихо, почти шёпотом:
— Дон Виго, тут пока вас не было, приходил посыльный. Принёс свёрток.
— Ну? Так давай его сюда, чего шепчешь?
— Он адресован не вам, а э-э-э… сеньорите Варгас. Я не посмел отдавать его без вашего разрешения.
— И правильно сделал. Давай его сюда, — скомандовал Виго.
Управляющий принёс свёрток в простой упаковочной бумаге, перевязанный бечевой. Виго забрал его и отнёс в кабинет, не став удовлетворять любопытство мейстера Фернандо.
— Как думаешь, что здесь? — спросил Виго, беря в руки нож.
— Уверен, что ничего хорошего, — буркнул сыщик. — Я бы вообще не стал её распечатывать, а позвал эйфайру, пусть она и открывает. Мало там что. Может споры какого — нибудь гриба!
— Ну уж нет, Эмбер мы звать не будем. Я бы хотел узнать сам, что у неё за поклонник, — саркастично произнёс Виго, разрезал бечеву и вскрыл упаковку.
Внутри оказалось ожерелье из акульих зубов, намотанное на кусок бамбуковой трубки.
— И что это значит? — спросил Виго, глядя на острые зубы.
— Я бы сказал, что это послание, — ответил Морис, нахмурив лоб.
— И что оно может означать? — спросил Виго озадаченно.
— Ну… в преступной среде послания обычно отправляют, когда предупреждают человека, что убьют его, если он что-то не сделает или не перестанет делать, — ответил Морис. — Банды в Грюндленде посылали друг другу овечью голову. Это считалось объявлением войны, петушиная голова — это означало «кровь за кровь», если убивали кого — то в ответ на убийство. И на этом стороны могли закончить междоусобицу, решив, что цена адекватна. Рыбья голова с монетой во рту — это чёрная метка, которую отправляли главарю банды, и это значило, что за него объявлена цена. Куриные кости — это, как пароль «свой чужой», ну я тебе уже говорил. А здесь в Акадии эут роль играют старые ольтекские монеты.
— Так может это послание от графа Морено или Костяного короля?
— Так может прямо спросить об этом у эйфайры? — с некоторым сарказмом произнёс Морис. — Это же ей адресовано.
Виго не ответил, отошёл к окну и стал смотреть на темный сад.
Он не хотел её спрашивать.
Сам не знал почему.
Может быть потому, что знал — она попытается соврать. А он не хотел разочаровываться. Ему казалось, что между ними установилось какое-то определённое доверие или взаимопонимание, и он не хотел его разрушать. Хотя — это было очень глупо, ведь он хотел победить чувства разумом. А что, как не её ложь, могло бы в этом помочь? И стоило бы послушать Мориса, послать сейчас за Эмбер и заставить её объяснить, что значит эта связка акульих зубов, а он
