— На край света, — повторил Ной, оставив нежный и короткий поцелуй на моих губах, от которого у меня перехватило дыхание.

— Ты должен показать мне, куда идти. Я ничего не вижу, — сказала я и хотела засмеяться.

Он решительно взял меня за руку, открыл дверь и хотел пойти прямо. Вдруг в прихожей стало светло. Сначала я подумала о молнии, но поняла, что это автомобильные фары. Ной услышал звук проезжавшего мимо автомобиля, и в тот же миг мы повернули обратно. При свете фар, который падал через окна, увеличенные капли дождя отражались на стене. Мы должны выйти. Я еще раз приоткрыла дверь и осторожно заглянула в зал. Верхняя часть большой лестницы была окутана теплым светом. Под орлом стояла сестра Фиделис со свечой в руке. Это выглядело жутко. Ансельм, как околдованный, стоял у лестницы напротив меня. Слишком поздно. Он узнал меня. Я закрыла рот рукой.

— Что? — прошептал Ной, но я не произнесла ни звука и крепче сжала его руку.

За окном дул сильный ветер и хлестал дождь.

— Виктор, — сказал Ной. Дверь машины открылась, и вскоре в прихожей показалась фигура Виктора.

— Где они? — спросила сердитым голосом сестра Фиделис и подошла к Виктору. Тот покачал головой.

— Я слышал краем уха шум около музыкальной комнаты, — тихо сказал Ансельм. Музыкальная комната была далеко от нас. Ансельм хотел помочь нам?

— За мной! — крикнул Виктор и бросился вперед по коридору.

Сестра Фиделис поспешила за ним. Ансельм также пошел за ними. Он еще раз обернулся, увидел меня, вытащил что-то из своего заднего кармана и положил в миску для овощей, которая стояла на комоде рядом с ним. Я сразу поняла, что это было.

— Пойдем. — Я потащила Ноя за мной по залу, пока еще сохранялся свет свечей, подошла к комоду и взяла любовное письмо. Оно было у Ансельма. Чтобы его не смогла найти сестра Фиделис? Он все время защищал нас?

В соседнем коридоре было светлее. Казалось, кто-то вернулся в зал за оставленной вещью. У нас мало времени на то, чтобы дойти до входной двери и открыть ее — она была очень тяжелой. Мы свернули в салон справа от комода, в котором я редко бывала, и тихо закрыли за собой дверь. Оттуда, пройдя мимо диванов и кофейных столиков, мы прошли в небольшое помещение.

— Сюда, — сказал Ной и пошел вперед, а я, спотыкаясь, за ним, почти ничего не видя.

В сумасшедшем темпе Ной побежал обратно в коридор. Этот дом иногда казался мне живым, его коридоры и этажи росли, как щупальце, которое точно так же быстро может раствориться. Я последовала за ним. Но вдруг остановилась.

Он почувствовал это:

— Что ты?

— Здесь ужасно темно. Я ничего не вижу, — прошептала я.

— Я тоже не вижу. Пошли. Это кратчайший путь на свободу. Ты доверяешь мне?

Я не решалась не только из-за темноты, но и из-за чего-то другого.

— Конечно, я верю тебе. Но я забыла кое-что важное. Мне нужно вернуться в свою комнату.

На какое-то время Ной задумался. Они окружили нас, со всех сторон я слышала их шаги и голоса, которые звучали так, как будто шли не три человека, а целая армия.

— Пожалуйста! — умоляла я. — Это важно. Жизненно важно!

— Ну тогда… если это для тебя так важно… пошли со мной. — Я взяла его под руку. Он взял меня за руку. — Все очень просто. Ты поймешь, когда я иду по ступеням вверх или вниз, потому что я всегда иду на шаг впереди. Мы не должны ни о чем говорить, повторяй, что я делаю, и иди за мной. Мы сделаем это! — убежденно прошептал он.

Я кивнула в знак согласия с ним и закрыла глаза. Так было проще, поскольку эта кромешная темнота вызывала у меня головокружение. Так примерно должен был чувствовать себя космонавт, который катапультировался с поверхности Луны в космос и, не чувствуя притяжения, поднимался или опускался. Поначалу Ной шел слишком быстро, и мне пришлось просить, чтобы он остановился, но затем он понял, что я не успеваю за ним, и снизил скорость. Так незаметно мы шли по коридорам и проходам, по лестницам и подъемам и оказались двумя этажами выше. Я давно уже перестала ориентироваться в пространстве.

— Черт, — выругался он один раз, и я открыла глаза. Свет карманного фонарика мерцал на стене. Кто-то поднимался вверх по лестнице.

Новая волна страха заставила меня остановиться. Ной открыл первую попавшуюся дверь и втолкнул меня в комнату. Мы встали у стены и прислушались. Кажется, там уже никого не было. Тогда Ной потащил меня за собой к балконной двери. Он открыл ее, и поток воды ударил нам в лицо. Чтобы не закричать, мы плотно сомкнули губы. Луч фонарика пронесся по комнате. Туда кто-то вошел.

32

По балконной стене мы обошли дом кругом. Ной привел меня в мою комнату, где я нечаянно наткнулась на ножку кровати. На мне была только тонкая обувь Ирины.

— Ой! — вырвалось у меня. Боль мешала мне дышать.

— Марлен?

— Все хорошо, — выдавила я из себя и нагнулась, чтобы достать из-под кровати красный чемодан.

Ной чувствовал, что я делала, и в удивлении остановился.

— Мы вернулись сюда только из-за чемодана? — Он с трудом понимал. — Что ты будешь с ним делать?

— Интуиция подсказывает мне, что он спасет нашу жизнь. Он привел меня сюда, и он же выведет нас обратно. Звучит глупо, я знаю. Но я почему-то чувствую, что моя жизнь остановится, если я оставлю чемодан здесь.

— Если бы у меня самого не возникали иногда подобные чувства, которые никто не принимает всерьез, я бы сказал, что ты сумасшедшая, — ответил он, и я заметила, что он улыбался.

— Наверное, я схожу с ума, — сказала я и наткнулась на кресло, на котором лежали мои старые джинсы — я не хотела отправляться в наше путешествие в короткой шелковой юбке и тонкой обуви Ирины. — Одну секунду. Я только надену что-нибудь другое!

В панике я никак не могла разобраться с одеждой. Ной подошел ко мне и по очереди подал джинсы, футболку, носки и свитер.

— Не смейся, — проворчала я. Кажется, мне никогда раньше не приходилось одеваться в абсолютной темноте.

— Извини, — сказал он, ухмыляясь. — Сколько времени тебе нужно? Я должен тебе помочь?

— Я не страдаю профессиональной слепотой, как ты, — выругалась я, и он рассмеялся:

— Это не смешно.

— Впрочем, — сказал он. — Я могу завязать тебе кроссовки, если ты хочешь. Я учился это