Шрифт:
Закладка:
«Удачи вычисляторам», — например, ответил он мне, когда я спросил, не боится ли он, что российские силовики найдут его по цифровым следам. По характеру общения можно было подумать, что он, скорее всего, либо живет в Украине, либо жил там когда-то: в переписке с моими коллегами он назвал Малофеева «рагуль православный». Слово «рагуль» означает необразованного сельского жителя, появилось на территории Западной Украины и близко по значению к слову «быдло». Я проверил по соцсетям: в основном его используют как раз жители Украины, хотя понятно, что это лишь косвенное и довольно хлипкое доказательство.
Полицейские из управления «К» МВД России, которым Билюченко дал базу пользователей Wex, проанализировали криптовалютные балансы, чтобы найти тех, кто на момент краха владел 120 биткоинами. Подход изначально был довольно условным: если человек хранил средства в других криптовалютах, то полицейские переводили их в биткоины по курсу на конец ноября, когда началась кампания по лжеминированиям. В итоге получился список из пяти аккаунтов с никами и почтовыми адресами без имен — ведь другой информации для регистрации на анонимной бирже не требовалось.
На основе открытых данных я смог деанонимизировать только один аккаунт. Его владельцем оказался молодой IT-предприниматель из Нижнего Новгорода. В его биографии был эпизод, который, казалось бы, указывал, что этот человек вполне мог использовать слово «рагуль»: детство он провел в Западной Украине. У него также были небольшой онлайн-обменник и строительная фирма с выручкой в 60 млн рублей. Я потратил несколько часов, пытаясь найти хоть какие-то следы увлечения этого человека панк-роком, потом собирался ехать с ним встречаться, но решил, что если он под наблюдением правоохранительных органов, то беседа с автором расследования, после которого началась волна лжеминирований, может привести нас обоих в СИЗО.
Полицейские расчеты выглядели довольно условными, а сам лжеминер однажды написал мне, что 120 биткоинов — это сумма активов, которые были распределены между четырьмя аккаунтами. К концу января эвакуации подверглись почти 17 тысяч объектов по всей стране, в одной Москве она на тот момент затронула более 1,6 миллиона человек. Это была довольно неожиданная и противоречивая реклама криптоэкономики среди простых граждан. «У нас уже девятая по счету [эвакуация]. Обсуждаем с коллегами тему биткоинов. Как ставить оценки за полугодие, уже не так интересно», — шутила в середине декабря в фейсбуке учительница одной из московских школ.
Так и не сумев вычислить лжеминера, российские правоохранительные органы не придумали ничего лучше блокировки почтовых сервисов, с помощью которых рассылались сообщения. Каждая блокировка сопровождалась официальным заявлением от ФСБ, которое, видимо, должно было показать обществу, что «контора» пресекла волну на корню. Но «минер» чуть ли не на следующий день просто рассылал письма с другого сервиса.
Первым в конце января под блокировку попал сервис Startmail. После этого лжеминер перешел на популярный среди журналистов-расследователей швейцарский Protonmail, издевательски используя в имени отправителя фамилию директора ФСБ Александра Бортникова: десятки тысяч людей были эвакуированы после писем от Mr. Bortnikov. Спустя неделю заблокировали и его, что было больше похоже на жест отчаяния: в самом Protonmail заявили, что российские власти по официальным каналам не обращались за информацией об аккаунтах, с которых шла массовая рассылка.
Лжеминер был настроен решительно: он написал мне, что знает как минимум десяток сервисов для анонимной рассылки писем, а еще «15–20» могут выполнять эту задачу «с нюансами». После ограничения доступа к Protonmail письма пошли через сайт Guerrillamail (буквально от англ. «почта партизанской войны»), который генерирует временный почтовый адрес, и сервис Cock.li, внутри которого есть разнообразные почтовые поддомены, зачастую — с нецензурными названиями. 7 февраля в реестр запрещенных сайтов попали и они, но письма тут же пошли с немецкого сервиса Tutanota. Его прикрыли в День всех влюбленных. Ситуация становилась совсем абсурдной.
Лжеминер продолжал свои ковровые бомбардировки. В начале марта 2020 года — на третий месяц рассылки фальшивых сообщений — он стал «минировать» уже самолеты в воздухе. «Теперь авиакомпании потеребонькаю и аэропорты», — таким глаголом он описал свои действия в ответ на мои вопросы. Это «потеребонькаю» привело к тому, что самолет, летевший 3 марта из Новосибирска в Москву, экстренно сел в Перми, чтобы его проверили на наличие взрывчатки. В тот же день Airbus А330 «Аэрофлота», летевший из Владивостока в Москву, внепланово приземлился в Хабаровске. Ситуацию пришлось комментировать пресс-секретарю Путина Дмитрию Пескову: «По линии таких людей спецслужбы работают. Публичной эта работа быть не может. Будем надеяться, что рано или поздно его поймают и накажут по закону».
Но остановили лжеминера не российские спецслужбы, а коронавирус: в марте 2020 года всех посадили по домам, и «минировать» по сути было уже нечего. Правда, когда в Москве оказались забиты все больницы, кто-то несколько раз сообщал о заложенных бомбах. Я написал лжеминеру, не он ли продолжает требовать свои 120 биткоинов, он мне не ответил. Но волна прекратилась, и явно не из-за того, что он получил требуемую сумму. На кошелек, который он указывал в письмах, пришли только три пробных перевода: кто-то явно хотел проверить, куда отправитель сообщений о заложенной бомбе будет их выводить.
Один из переводов выглядел как приманка: 0,11 биткоина, или более $1000 по курсу того времени. Минер вывел их, как потом выяснилось — на кошельки бирж, пользователи которых должны проходить обязательную верификацию (например, Binance). Когда директор блокчейн-проекта Indefibank и один из самых известных российских криптовалютных экспертов Сергей Менделеев обнародовал эту цепочку в конце 2021 года, последовали лжеминирования от его имени, и ему пришлось оправдываться перед правоохранительными органами, что он не имеет к этому никакого отношения.
Спустя почти год, осенью 2022 года, мне на почту написал человек с почты Eto Dikost и заявил, что он и есть тот самый минер. «Слыхал, вы книгу пишете», — объяснил он, почему решил написать мне. Я не удивился: я рассказывал на стримах, что работаю над этой книгой, так что он вполне мог узнать о моих планах. Минер — или тот, кто за него себя выдавал, — прислал мне целую исповедь о том, почему он решил заняться рассылкой сообщений, и какие-то факты бились с тем, что он писал ранее, а какие-то нет.
На BTC-e/Wex он ничего не потерял, но «уж больно мерзкий тип этот Малофей, [так] что я не смог удержаться, а потом
