Лиам выключает свет в коридоре — работа Майка по воспитанию в Лиаме ответственного поведения к энергосбережению, очевидно, начала давать результаты — и входит в гостиную, предположительно, чтобы сделать то же самое — выключить свет.

— Ты не спишь, — удивляется Лиам. Еще не так поздно, но Майк обычно в постели, когда Лиам возвращается домой, если не спит.

— Тебе кто-нибудь что-то сказал? — спрашивает Майк.

Лиам пожимает плечами.

— Нет, — отвечает он. — Я имею в виду, кроме того факта, что я ничего не рассказал о своем бойфренде, только что он у меня есть. Очевидно, я был «подозрительно скрытен».

Майк хочет знать, что происходит с хоккеистами и их отношением к частной жизни как к иностранной долбаной концепции.

— Подожди, ты все еще не спишь, потому что беспокоился обо мне? — спрашивает Лиам.

— Ложусь спать, — отвечает Майк.

— Это так мило, — говорит Лиам, следуя за ним вверх по лестнице, как раздражающая радостная тень. — Ты такой милый.

— Если ты тоже хочешь спать в кровати, тебе пора заткнуться, — ворчит Майк.

— Ты, вероятно, единственный живой человек, который заставил бы спать на диване за то, что тебя назвали милым.

Майк пожимает плечами. Если Лиам продолжит в том же духе, ему придется иметь дело с диваном, который убьет его спину только за одну ночь. Хотя… у них есть комната для гостей, так что нет, но угроза реальна.

— Я не знаю, почему ты волновался, — продолжает тему Лиам после того, как они разделись и легли в постель.

Майк стал бы отрицать, что он вообще волновался. «Волновался» — не то слово, может быть, просто был напряжен. За исключением того факта, что Лиам даже не может представить себе что-то подобное, вообразить, что у кого-то может возникнуть проблема с тем, что он гей в сверхмужской среде хоккея, это абсолютно непостижимо для Майка.

— Сейчас 2023 год, Майк, — говорит Лиам. — Игроки совершают каминг-ауты уже более десяти лет, и некоторые публично. Мне было тринадцать долбанных лет, когда Райли и Лапуэнт совершили каминг-аут.

А Майку было двадцать пять, столько же, сколько сейчас Лиаму. Господи, если Лиам хотел, чтобы Майк почувствовал себя старым, это сработало.

— Что ты пытаешься донести? — спрашивает Майк.

— Это все пережитки, — отвечает Лиам, широко раскрыв глаза и с серьезным выражением, как будто он действительно в это верит.

— На самом деле это не так.

— Никто не сказал мне ничего плохого, — говорит Лиам. — Ни слова.

— Хорошо, — соглашается Майк. Или ему придется… ну, разозлиться из-за этого. Больше он ничего не мог сделать.

— Так что тебе не нужно лупить людей по головам, ок?

Майк полагает, что мог бы действительно это сделать.

Майк знает, если никто ничего не сказал Лиаму в лицо, на самом деле ничего не значит. Это не значит, что не говорят хуйню за его спиной, не значит, что не думают хуйню, не значит, что некоторые будут уклоняться от объятий или чувствовать себя неловко в раздевалке, где раздеваются до нижнего белья. Это не значит, вопреки убеждению Лиама, что им все равно.

И все же Майк догадывается, что лучше промолчать. Лиам счастлив прямо сейчас, счастлив настолько, что очевидно, несмотря на то, как легко он подошел к делу, все равно волновался, что кто-то скажет хуйню и превратит муху в слона. И может быть, они так и поступят, может быть, это произойдет, но прямо сейчас Майк не видит вреда в том, чтобы позволить Лиаму быть счастливым в течение ночи.

***

В какой-то совершенно глупый момент Майк отчетливо понимает, что он застрял с Лиамом до конца своих дней. На всю оставшуюся жизнь.

Они разгадывают кроссворд, Лиам зачитывает вопросы и аккуратно заполняет карандашом маленькие квадратики, когда получает от Майка ответ. Ступни Лиама спрятаны под бедром Майка, так как он легко мерзнет, и на нем старая рубашка Майка, которая больше не подходит бывшему хозяину — Майк решительно игнорирует свой увеличивающийся объем, потому что это чертовски угнетает — но и не очень-то подходит Лиаму, он тонет в ней. И все же он потрясно выглядит в одежде Майка. Кончик карандаша испещрен отпечатками его зубов, потому что он покусывает его, когда они думают над ответом, не обращая внимания, сколько раз Майк говорит ему перестать.

Майк смотрит на Лиама, довольного, что знает сам ответ на вопрос о столице Айдахо, он совсем не похож на того пацаненка, который упрямо лез в постель Майка. А может и выглядит: все те же большие голубые глаза, перед которыми Майк был беспомощен, все так же ярко горят от еле сдерживаемой энергии, и он все еще самый мелкий во всей лиге. И у него самая классная задница, которую Майк когда-либо видел.

Но сейчас Лиам собран как пушечное ядро, что вполне уместно, учитывая, чем он зарабатывает, разбивая все препятствия на своем пути. Наконец-то у него отрастает нормальная щетина, и пацан не выглядит, будто натер лицо грязью. Но он предсказуемо небрежно относится к бритью, поэтому Майк обнаруживает у него царапины в самых странных местах. У него появились морщинки вокруг глаз, что неудивительно, учитывая, как много он, блядь, улыбается.

Об этом не говорят, когда рассказывают о быте: Лиам неправильно отгадывает имя бывшего бейсболиста и жалуется на американскую предвзятость к кроссворду, как будто они читают не простую долбанную американскую газету, вычеркивая каждый вопрос легким и решительным движением запястья и отгадывая правильный ответ.

Не говорят, что каким-то образом идиот-сожитель может сломать посудомоечную машину не один, а два раза в первые полгода совместной жизни, что новички в его команде будут пытаться правдами и неправдами выяснить, с кем он встречается, потому что сам им не признается. Это, вероятно, единственное, чего он не может сказать, так как страдает острой формой хронической болезни, при которой, как только откроет рот, из него вылетает все подряд. Что ты приготовишь галлоны картофельного салата для ужина команды, потому что никто не заслужил несчастья пробовать стряпню Лиама.

Не говорят, что, когда впускаешь в свою постель нелепого подростка, у которого яйца больше, чем здравый смысл в голове, ты не можешь заставить его уйти. Если бы Майк знал об этом изначально, он никогда бы не стал связываться с Лиамом, даже не задумался бы об этом ни на секунду.

Это было бы ошибкой.

— Что? — спрашивает Лиам, отрываясь от кроссворда, как будто чувствует на себе взгляд Майка.

— Ничего, — отвечает Майк и, наклонившись, целует Лиама