Шрифт:
Закладка:
— Восемьдесят метров!
Отдаю приказ и по флангам армии вырастают спрятанные до времени духи камня. В них уже бурлит мощь магии, уже рвутся вперед каменные пики. Одновременно с этим, скрытые в глубине строя, спешно чертят знаки на промерзлой земле рунные маги, они должны будут успеть к нужному моменту, обязаны это сделать!
— Семьдесят метров!
Тетивы гудят от напряжения, склонили копья кхазад, рвут когтями землю медведи.
— Стреляй! — крикнул Тельдрен.
В тот же миг туча стрел и болтов поднялась в небо, а затем обрушилась вниз, ударила по лавине конницы, телам животных и людей. Каменные пики впились во всадников, что располагались по флангам. И вот уже по земле покатились кони, бьющиеся в агонии, ломающие кости своим наездникам. Этот удар не остановил степняков, они продолжили свой бег, но он был лишь первым.
Рунные маги закончили свой труд и по моей команде использовали чары, воззвав к земле. И вот уже посреди толпы кочевников вырастают острия скал, склоненные навстречу бегущим всадникам. И не умолкают тетивы, одну за одной пуская стрелы. И вновь взведены арбалеты, дабы повторить убийственный залп. Они не спешат спускать курки, они ждут, и вскоре находят достойную цель.
— Дракон! Юго-юго-запад, семьдесят метров! — кричит Тельдрен, и спустя секунду небесный властитель уже оказывается в прицеле десятков глаз.
Без всяких команд в ящера отправляются шестнадцать болтов, каменные пики посылаются в воздух. Опережая всех, ударяет в чешую лед, сотворенный эльфийским магом. Все, кто может стрелять, обращаются против дракона. И ящер не выдерживает натиска, сворачивает с пути, так и не выпустив смертоносных молний, а затем, дернувшись, падает на заснеженную равнину. Система буднично начисляет опыт за смерть еще одного врага.
Однако гибель дракона не стала бессмысленной. Она отвела удар от потрепанных сил степняков, подарила им так нужное время. Набрав предельную скорость, лавина всадников изготовилась к таранному удару, видя всего в десятке метров от себя строй гномов и в этот момент пришло время сработать одному из моих козырей.
Выскочившие на узкую полосу перед строем, кони внезапно стали падать на землю, испуская полное боли ржание. Незримая опасность атаковала животных, вонзилась в их копыта, калеча, не давая сделать и шага вперед. Только те из всадников, что проскакали по телам, могли уберечь своих лошадей, но и они затем ступали на припорошенную снегом землю, где щедро был рассыпан чеснок**.
— Khazad ai-menu! — крикнул я, пуская Барсика вперед, на левый фланг смешавшегося войска степняков.
Следом за мной устремляются трое медвежьих всадников, и в то же время правый фланг врага атакует дух горы. И пусть еще живы десятки кочевников, пусть жив хан, однако все они теперь обречены. Осталось только сомкнуть челюсти на ослабевшей добыче.
*Идея с быстрой сменой времен года — моя личная. В других книгах проекта она не фигурировала, так что прошу простить за это маленькое самоуправство.
**Крайне эффективное средневековое средство борьбы с конницей, также применялось против пехоты и слонов. Представляет собой несколько соединенных вместе стальных штырей, заточенных на концах, длинной около пяти сантиметров. Бросаемый на землю, он одним штырем всегда смотрит вверх.
* * *
— Во исполнение данного ранее слова, я предоставляю вам эти заблудшие души, дабы вы направили их к свету! — торжественно, не допуская в голосе насмешки, объявил я.
Айлин, к которой и были обращены эти слова, потрясенно замерла, переводя взгляд то на меня, то на свою новую «паству» — толпу чумазых детей и испуганных женщин, с раскосыми глазами. Узнать в них степняков было не сложно, сложнее найти повод, как избавиться от столь сомнительных верующих, вот только позволять это церковнице я не собирался. Слишком много она мне нервов сожгла своими выходками, пускай теперь приносит пользу, а заодно познает радость обращения людей в новую веру. Она ведь этого хотела, верно?
— Они все желают служить Владыке Света? — неуверенно спросила Айлин.
— Полагаю, что нет, — спокойно, буднично, отвечаю я. — Но ведь именно поэтому я и привел их к вам, леди Айлин. Кто как не вы, сможет рассказать этим погрязшим в поклонении ложным богам людям, о таинствах церкви? Кто сумеет зародить свет в их душах? И разве есть цель более достойная для служительницы Владыки Света, нежели эта?
Слова мои были вдохновенны, речь лилась невероятно гладко. Ведь ничто не вызывает такого воодушевления, как удачно исполненная месть.
— А если они… будут сопротивляться? — неуверенно спросила аколит.
— В таком случае используйте Альберта и Кристиана. Они смогут решить проблему кардинально, — легко, без раздумий говорю я. — Однако у меня остается надежда на то, что вы справитесь с миссией, что решили взвалить на свои плечи. И такие меры нам не потребуются.
— Использовать? Я должна буду приказать кого-то убить? — тихо, неуверенно спросила девушка, при этом взгляд ее испуганно замер на одном из детей.
— Разумеется, — с легким раздражением ответил я. — Если бы не слово, данное вам, о всемерное помощи в обращении людей, поклоняющихся ложным богам, в истинную веру, я бы просто выдворил этих женщин и детей со своих земель. Однако раз вы настаиваете на том, чтобы всемерно распространять веру во Владыку Света, мне ничего не остается, как привести их к вам. Теперь вы за них отвечаете. И если окажется так, что эти люди продолжат поклонение своим богам или решат злоумышлять против меня, именно на вас ляжет обязанность вынести им приговор.
Вид осунувшейся, растерянной девушки на миг вызвал во мне жалость, однако это неестественное чувство мгновенно испарилось, сменившись глубоким удовлетворением. Все же приятно было вот так, одним ходом, решить сразу несколько задач. С одной стороны мне удалось пристроить шесть десятков степняков, женщин и детей, захваченных во вражеском форте. Приказать их казнить я не мог. Физически не мог, пусть гномы бы исполнили такой приказ не задумываясь. Однако если бы я их отправил с припасами за Завесу, то либо они бы там же и умерли, либо смогли бы выжить, став моими врагами. Сейчас же эти люди имели все шансы обратиться в новую веру, тем самым отбросив свое прошлое. А еще одним плюсом этого решения было то, что чрезмерно ревностная в служении аколит получила занятие, что
