Шрифт:
Закладка:
Королева выглядела раскаявшейся. На ее лице читалась неловкость и чувство вины.
Служанка улыбнулась и снова принялась убеждать госпожу, что ничего страшного не случилось. Королева внутри была согласна с этими словами. Подумаешь, рука, п-ф-ф, за то, что мерзавка сделала, эту руку следовало отрубить по локоть! Пусть радуется, что отделалась простым ушибом!
Пришедший вскоре лекарь осмотрел руку девушки, дал ей мазь от ушиба и велел отдохнуть пару дней. Служанка пыталась отказаться от мази – такие лекарства ей были не по карману, но королева настояла, заверив, что за мазь можно заплатить постепенно. Не обязательно отдавать всю сумму сразу, в самом-то деле!
Оказавшись за пределами королевских покоев, служанка слегка нахмурилась. Вроде бы голос королевы был мягким, а вид виноватым, но почему тогда ей казалось, что ситуация какая-то странная?
Прижимая к груди дорогую мазь, она тряхнула головой, выбрасывая из мыслей всякие глупости, и отправилась к себе. Ее величество велела отдыхать, вот этим девушка и собиралась заняться. Тем более что она и не помнила, когда у нее последний раз был выходной!
– Милая, – обратилась королева к другой служанке, которая пришла на место раненой. Так женщина называла всех прислуживающих ей девушек, потому как банально не запоминала имен. Она королева! Ей недосуг запоминать имена простых слуг. Кроме того, ласковые прозвища всегда нравились этим неучам. – Пусть она отдохнет подольше. Все-таки рука должна хорошо зажить. А после этого, я думаю, ей следует помочь с работой во дворе. Я заметила, что она слишком бледна, а свежий воздух полезен для здоровья.
По сути, королева в один момент понизила в должности неугодную служанку, но выставила все так, словно облагодетельствовала ее, заботясь о здоровье девушки.
Пришедшая на замену задрожала, низко опуская голову. Она не была глупой и хорошо поняла, что сейчас произошло, но не хотела потерять это место, поэтому даже не думала рассказывать кому-либо о своих догадках.
– Очень мудрое решение, ваше величество, – похвалила новая служанка королеву. Она осознавала, что будущее неугодной глупышки будет не таким светлым, но не находила в себе желания пожалеть оплошавшую девчонку. – Я передам ваш приказ.
– Будь так любезна, – промурлыкала королева, рассматривая себя в зеркале. Поправив выбившийся из прически локон, за который недавно и дернула косорукая служанка, она довольно вздохнула.
В дверь постучали. Королева махнула рукой, дозволяя потревожить ее. После расправы над надоевшей девицей у нее было прекрасное настроение.
– Мама, – позвал Винсент, проходя в комнату.
Лицо королевы в тот же миг просветлело еще сильнее. Она вскочила со стула и пошла к вошедшему в комнату сыну.
Глава 76
– Винсент, дорогой! – воскликнула королева, обнимая юношу, словно не видела его целый год. – Ты наконец оставил книги, чтобы повидать свою мать! Садись, мой милый, садись.
Вскоре они разместились на диване около небольшого чайного столика.
– Принеси нам чаю и несколько десертов, – бросила королева служанке равнодушным и даже капельку холодным голосом.
Та быстро поклонилась и торопливо вышла из комнаты.
Королева проводила ее недовольным взглядом. Неужели надо было отдавать этот приказ? Нельзя было догадаться? Бесполезные существа!
– Что привело тебя ко мне, мой хороший? – спросила королева ласковым тоном у сына, погладив его по голове.
– Я хотел спросить, мама, ты ничего не слышала о Дамиане? – поинтересовался Винсент, глядя на мать ожидающе.
Услышав о пасынке, королева на миг замерла, пытаясь удержать на лице добродушное выражение. Осознав, что не получится, она сморщилась, а потом всхлипнула, решив брезгливость выдать за желание заплакать.
– О, дорогой, – пробормотала королева тихо, доставая еще один платок и прикрывая им искривленный рот. – Никаких новостей. Мне кажется… Ах, я не должна говорить об этом! Даже думать не стоит. Ох, как это тяжело, – грустно вздохнув, королева удрученно покачала головой. – Милый, нам следует быть готовыми. Ты же…
– Не говори глупостей, мама, – перебил ее Винсент. – Ты знаешь о природе Дамиана. Его не так просто убить.
– Не стоит говорить об этой ме!.. – королева осеклась, а потом глубоко вздохнула и продолжила: – Милый, ты ведь знаешь, что не стоит говорить об этом вслух. Простые люди не должны знать, какая болезнь постигла…
– Это не болезнь! – возразил Винсент. – О чем ты, мама? Ты хорошо знаешь, что это дар и особенность, а не болезнь. Что с тобой сегодня? – молодой человек удивленно и растерянно посмотрел на мать, отчего та внутренне выругалась.
Она всю жизнь пыталась привить сыну отвращение к так называемому дару королевской семьи, но тот, отчего-то боготворивший брата, не желал ничего слушать! Глупец, какой же он глупец!
Нужно было срочно что-то делать! Королева никак не могла оставить своего сына и дальше заблуждаться по этому поводу.
О, как она была благодарна всем богам на свете, что при рождении ее ребенок оказался нормальным! Никакая мерзость не прилипла к нему с кровью короля! Это было настоящее благословение!
Конечно, ее муж, когда понял, что Винсент не унаследовал его «дар», несколько охладел к сыну, но кого волновало его расположение?! Королева даже была рада, так она могла внушить ребенку все, что ей хотелось, избегая при этом дурного влияния отца.
К сожалению, как-то так вышло, что она упустила из виду старшего ребенка мужа. Дамиан. О, вот он взял от своего отца все самое «лучшее», по их мнению.
Королева не понимала, что может быть хорошего в обращении в отвратительного зверя. Их вид был противоестественным! Они нарушали все нормы природы!
Человек – это человек, а зверь – это зверь. И они никак не могли сочетаться! Любому здравомыслящему человеку должно быть понятно, что такая аномалия – ошибка или чей-то злой умысел, неугодный мирозданию. Природа никак не могла создать нечто настолько извращенное.
Пока она всеми силами заверяла короля, что любит и принимает его таким, каков он есть, его маленькое отродье сумело перетянуть ее глупого и наивного сына на свою сторону!
В тот момент, когда королева поняла, что пропустила слишком много в воспитании сына, она едва не задохнулась от возмущения и негодования.
Она до сих пор помнила, как у пятилетнего Винсента сияли глаза, когда он рассказывал, какой у
