Шрифт:
Закладка:
Миновав двоих, слегка уступивших ей дорогу, Ира уже была готова посмеяться над охватившим её тревожным предчувствием. Но последний стал на дороге и попытался её обнять. Отвергая пьяные притязания, Ирина решительно оттолкнула непрошенного «ухажера» и побежала к дому. Ей мешала длинная шуба. В стремительном броске её догнал младший из встреченных парней. Столь «непочтительное» отношение к старшему брату показалось ему непростительным. Когда она увидела рядом ничего не выражающие, кроме холодной жестокости и готовности совершить любое насилие глаза, когда получила первый и уже поэтому ошеломляющий, короткий и резкий удар в лицо, её охватил ужас. Потом будут новые удары, и она потеряет им счет. Ира закричала в надежде на помощь – ведь не в лесу же все это происходило. Закричала так, что её услышали через двойные оконные рамы совсем не рядом расположенного дома. Услышали, как крик ребенка… Да, по сути, в свои 19 лет Ира и была ещё ребенком. Ребенком, считающим себя взрослым.
Да простит меня читатель за отнюдь не лиричное отступление. Основываясь на обстоятельствах совершенного преступления, характеристиках братьев, могу утверждать, что любое вмешательство постороннего лица в этой конкретной ситуации пресекло бы преступление. И рисковать жизнью для этого вовсе не требовалось. А парни были уверены в том, что никто не помешает им совершить насилие. И в своей уверенности не ошиблись.
Мы разучились сопереживать, приходить на помощь, сочувствовать. Мы привыкли ограничивать свой мир четырьмя стенами собственного дома либо квартиры. Мы не хотим сознавать, что такое отношение поощряет преступников и потерявших нравственный облик людей. И как же мы немилосердно жестоки, оценивая страдания матери количеством пролитых на похоронах дочери слез, выслушивая, а значит, поддерживая нелепые предположения в отношении погибшей и её семьи.
Установлено, что крик Иры слышал не один человек. И видели, как потерявшую надежду на помощь, сбитую с ног девушку подняли и повели подальше от посторонних глаз – в глубь территории детского садика. Но не было звонков в находящееся в 800 метрах отделение милиции. Уже потом, видевшая это женщина потерянно твердила: «…да разве я знала… разве я могла подумать… да ведь чуть ли не каждый день кричат…». А ведь у нее дома был телефон…
Дальнейшие события развивались неспешно. Девушке предложили покурить, глотнуть спиртного. Поговорили «про жизнь», забавляясь мелькавшей в её глазах надеждой. А затем, пьянея от беспомощности жертвы, собственного всесилия и вседозволенности, также не спеша, поочередно, здесь же на снегу, надругались над ней.
А потом долго избивали руками и ногами по лицу и телу. Судебно-медицинский эксперт насчитает около пятидесяти ударов. Очевидно, что жестокое избиение не вызывалось необходимостью подавления сопротивления – Ира перестала сопротивляться после первого же удара, она безропотно сняла золотые сережки и только пыталась закрывать лицо руками. Садисты наслаждались, причиняя истязаемой страдания. И лишь потом, боясь ответственности за содеянное и надеясь остаться безнаказанными, брючным ремнем задушили её.
Жестокость, озлобленность, безразличие стали повседневной реальностью нашей жизни. Все более опасными становятся не только ночные улицы. Утрачивают безопасность и наши жилища. Но ведь можно не пренебрегать простыми мерами предосторожности. Кстати, во многих странах специально распространяют памятки-инструкции по личной безопасности, в которых, помимо правил перехода дороги, настоятельно не рекомендуют одиночные хождения по ночным, тем более неосвещенным улицам. Даже мужчинам. А если такая необходимость все же возникла, настоятельно советуют женщинам не надевать меховые изделия и золотые украшения. В городе за один год были убиты две девушки, две девятнадцатилетние студентки. Обе возвращались домой. На обеих были золотые украшения. Обе имели реальную возможность не идти в одиночку. И обе такой возможностью не воспользовались.
Задержать убийц Ирины можно было бы в первые же сутки, если бы люди, видевшие «рисовавшихся» перед совершением преступления братьев и знавшие их поименно, сами сообщили об этом, а не проявляли удивительную забывчивость в беседах с оперативниками.
Задержание для братьев было неожиданностью – они явно недооценили способности и возможности профессионалов. В глазах младшего появился ужас. Не от содеянного – от черных строчек Уголовного кодекса: «… наказывается смертной казнью либо пожизненным лишением свободы». Нет, он умирать не хотел. Давая показания, старался смягчить свою роль, вину братьев.
Старший, признанный экспертами хроническим алкоголиком, попытался признать лишь ограбление, «благородно» взяв его на себя и выгораживал братьев, но быстро запутался в показаниях.
Средний, поиграв желваками на скулах, показания давать отказался. Это у него, единственного из трех, прекрасная характеристика из школы. Это у него благодарственные письма и почетная грамота из армии. Это его упорство и несомненный авторитет у братьев отмечали родственники и знакомые. Это он последним подошел к ещё просто напуганной девушке. Это его одного слова было достаточно, чтобы прекратить преступление и сохранить жизнь Ирине… Это на его позицию сориентировались братья и отказались от дальнейших показаний на следствии.
И ведь не сильно пьяные были. И не каждому пьяному такое в голову придет. То ли норковая шапка и золотые сережки прельстили братьев, то ли свою неустроенность и бесперспективность в пьяном озлоблении на беззащитной девушке выместить решили. А потом, боясь ответственности, решили её убить.
Молчали братья. И ни тени раскаянья ни у одного. Даже надеяться стали: откажемся от показаний – не докажете. Напрасно надеялись. Судебно-медицинская биологическая экспертиза не исключала причастности к совершению преступления всех братьев, но не позволяла установить его совершения именно ими и конкретно каждым. Ведь у родных братьев была одна группа крови. Впервые в Балашове была назначена молекулярно-генетическая экспертиза в Российском центре судебно-медицинской экспертизы в Москве. Именно она установила, что каждый из братьев были исполнителями изнасилования. В то время для её проведения и оплаты потребовалось решение заместителя Генерального прокурора РФ. Собранные следствием доказательства были признаны достаточными для осуждения братьев по четырем статьям уголовного кодекса. Двое были осуждены к 25 и один к 24 годам лишения свободы.
А ведь резко усилив наказание за совершение особо тяжких преступлений уголовный закон позволяет суду существенно снижать наказание при раскаянии и активном содействии в его раскрытии. Отказываясь от дачи показаний, братья лишили себя возможности существенно его снизить. Братскую солидарность суд оценил по справедливости, назначив им практически равный срок наказания.
Только отобранную убийцами жизнь не вернуть любым наказанием.
Плыл по Хопру труп
Наш родной город по количеству и характеру преступлений не является лидером среди подобных ему городов и, тем более, не соперничает по уровню преступности с областными и промышленными центрами. Однако в бесконечной череде краж, грабежей и хулиганств, встречаются совсем не ординарные преступления, вызывающие повышенный интерес жителей.
В начале мая 1996 года внимание проходящих по берегу Хопра за железнодорожным мостом привлекла вполне добротная сумка. Её содержимое оказалось не для слабонервных: в ней находились два обрубка ног человека. Спустя несколько дней, под старым пешеходным мостом у берега, всплыли ещё два обрубка в пакете, а в нескольких местах ниже по течению – обрубленные руки и туловище женщины. Прижизненные повреждения на частях трупа отсутствовали. Отсутствовала и голова, что крайне затрудняло установление личности погибшей.
По городу поползли слухи о банде, специализирующейся на убийстве женщин…
Расследование таких преступлений, когда преступник имеет время и возможность уничтожить видимые следы преступления, а с момента его совершения, как правило, проходит значительное время, криминалистами традиционно относится к категории сложнейших. Ведь именно личность потерпевшего, его возраст, образ жизни, круг общения, время и место совершения преступления и позволяют выдвинуть версии о мотивах убийства, очертить круг подозреваемых. Вспомним знаменитого сыщика Пуаро, нисколько не скрывавшего: «Все вы в этом доме находитесь под подозрением». Безусловно, это классический принцип раскрытия преступления. Дело оставалось за малым: найти дом, где должны находиться подозреваемые. И лишь затем можно было искать доказательства чьей-либо виновности в совершении убийства. Разумеется, виновники тщательно готовятся к возможному визиту следователя. Кстати, достаточно распространенное мнение об особой жестокости убийцы, выражающейся в расчленении трупа, необоснованно. Труп расчленяют, как правило, вынужденно, из-за невозможности или затруднительности его
