В метро сегодня пахло лесом. Ада не могла ничего поделать с этой ассоциацией и всё вспоминала какой-то из дней сентября, когда встретила в поезде девушку с еловой веткой. Будто принесенный ею откуда-то из другого мира дух леса наконец соизволил появиться под землей.

Саша тоже то и дело поводила носом и принюхивалась ко входившим в вагон людям.

— Ты палишься, — в очередной раз наблюдая за этим театром одного актера, сказала Ада.

— А ты ничего странного не заметила?

— Заметила. Лес в метро.

Саша кивнула.

— Надо Игорю рассказать. Что-то новенькое.

— Думаешь, с демоном связано?

Саша только всплеснула руками.

— Конечно, теперь всё в мире с ним будет связано! Нет уж, что-то пришло новое с иной стороны, скорее всего. Вдруг он знает.

Сколько раз Ада видела Игоря вживую, он всегда производил на неё впечатление настоящего вожака. Такой, если понадобится, перегрызет глотку за своего подопечного, а сбившегося с пути покусает, но поведет за собой.

Иногда Ада втайне огорчалась, что царапины оборотня не сделали её такой же, как Саша. Был бы повод вступить в их стаю и обрести наконец настоящую семью.

День был хмурый, моросил легкий дождь. Пока Ада и Саша шли по улице от метро к дому Лили, он всерьез застучал по лужам и их капюшонам.

— Поторопимся? — предложила Саша. — Совсем не хочется болеть.

— Пойдем, — кивнула Ада и прибавила шага. Ботинки тут же украсились разводами воды и грязи.

Под фонарями расцветали огненные цветы в лужах. Стоило задеть ботинком воду, как они гасли, распадались на сотни кусочков и снова появлялись, когда она успокаивалась.

Ада могла поклясться, что из некоторых луж на неё смотрели желтые глаза. Теперь демон, похоже, прятался не только в тенях, и это всё осложняло.

К счастью, у подъезда Лили положили свежий асфальт, и луж почти не было. Старательно обходя каждую, Ада следом за Сашей зашла в заботливо придержанную дверь.

Сегодня музыки не было слышно. Как не видно было и кота Лили, видимо, спрятавшегося после появления в квартире такого большого количества людей.

Как Саша и сказала, были только свои. Лиля как хозяйка квартиры, Алсу, с улыбкой Джоконды примостившаяся за углом стола, Игорь с Рустемом, к которому тут же подлетела Саша, парочка знакомых по сходке лиц и незнакомая девушка с небесно-голубыми глазами.

Её Ада видела впервые.

— Привет! — помахала ей Лиля и позвала к ним с Алсу, где у угла стола как раз было свободное место.

— Давно не виделись, — улыбнулась Ада, в глубине души понимая, что лучше бы увидела Диму, чем всех их вместе взятых.

— Как твоя жизнь? Я кстати твоего папу выписала, наверно, уже домой добрался.

Ада тут же расплылась в счастливой улыбке.

— Всё хорошо?

— Конечно! — улыбнулась в ответ Лиля. — Иначе я бы его не выпустила.

Ада благодарно сжала её руку и не нашлась, что сказать.

— Люблю, когда всё хорошо кончается.

Алсу довольно кивнула, от чего её зеленые косы, уложенные короной вокруг головы, чуть качнулись.

— А ты чего сегодня без своего вечного спутника? — поинтересовалась она.

— Дима пропал, — помрачнела Ада. — Он даже страницу удалил.

Лиля присвистнула, привлекая внимание Игоря и незнакомой гостьи.

— А кто это? — поинтересовалась Ада, поймав на себе её доброжелательный взгляд.

— Это же Юмын Удыр, небесная дева, — цокнула языком от её незнания Лиля.

— Первый раз слышу.

Та, кого назвали Юмын Удыр, смотрела на Аду, не отрываясь, будто услышав их разговор.

— Дочь верховного бога мари Юмо. Та, которая стала матерью всего народа. Неужели не слышала? — задрала брови Алсу. Они у неё были на удивление темные, но тоже с прозеленью.

— А ты, наверно, Ада? — раздался голос, похожий на звон ветра. Будто она оказалась на пастбище, где пасли овец, и у каждой на шее висел такой маленький серебристый колокольчик.

Ада обернулась и поняла, что Юмын Удыр пересела к ним поближе. Вблизи в её глазах отражались звезды и пронзительное летнее небо в зените.

— Да, это я.

— Игорь просил с тобой поговорить и всё объяснить, чтобы не было заблуждений.

За столом притихли, даже свечи, зажженные по периметру венка из золотых и алых листьев, перестали трещать.

— Это не Керемет. Точнее, не та его сущность, которую знаю я. Он слишком увлечен высшими целями, чтобы опускаться до того, чтобы подвязываться к людям.

Ада оторопело кивнула.

— Ты знаешь нашу историю? Как появились на земле мари?

Ада молчала, внимая свету её неземных глаз и звонкому голосу.

— Я полюбила человека и ушла к нему со своим небесным стадом овец. Мы жили долго и счастливо, я прятала его от глаз отца, но он всё равно сумел нас найти. И благословил нас и наших детей. А потом явился Керемет.

Ада сжалась, понимая, что над головой сгущаются тучи.

— Он что-то сделал?

— Он его убил.

Наверно, каждый находящийся в комнате физически ощутил, как стало грозно и громко, будто раскат пролетел над домом и сверкнула невидимая молния.

— А что стало с вами?

Юмын Удыр улыбнулась, и тучи тут же испарились.

— А я стала жить дальше. Воспитывать детей, внуков и правнуков, пасти свое стадо, помогать отцу. И при каждой встрече делать больно Керемету.

И тут Ада поняла, что перейти ей дорогу она бы ни за что не захотела. При всей внешней нежности и слабости, присущей тонкой светлокосой и светлоглазой, совсем не похожей на знакомых ей мари, Юмын Удыр была настоящей дочерью бога — грозной и сильной.

— Так что за тобой ходит кто-то другой. Я, к сожалению, не могу тебе помочь, не умею такие вещи видеть. Но тот, кто его привязал к тебе, совсем рядом.

— Значит, мы не там искали, — отозвался с другого конца стола Игорь.

Юмын Удыр кивнула.

— Но вы найдете обязательно, вас много, и вы под сенью какой-то доброй силы. Кроме того, кого тут нет.

Она помрачнела лицом, но тут же вернула улыбку на лицо.

— Давайте сегодня повеселимся. День славный, время уже пришло, а такие праздники бывают крайне редко.

— Два раза в год, если быть точным, — кивнул Игорь. — Равноденствие осеннее и весеннее. Когда день равен ночи, а каждое желание, произнесенное вслух или мысленно, исполнится, если так суждено.

Все находящиеся в комнате замолчали, слушая треск свечей. Прошла минута, и разговор снова вернулся на круги своя.

Ада улыбнулась Юмын Удыр, и та пересела на свое место, к Игорю, напоследок погладив её по руке — совсем материнский, добрый жест.

— Понятно, что ничего не понятно, —