- Нам с вами лично? Пойти в подвалы и трещины в трубах затыкать?! – я уже не ехидничала, а откровенно хамила, но директор проигнорировал и этот мой посыл.

Даже наоборот!

- Именно так, милая Хортенс, именно так! Не знаю, куда подевалась малье Лестор, когда она так нужна, но я жду её уже сорок минут… и тут вы, словно ангел с Небесного луга. Идёмте немедленно и посмотрим лично! Запротоколируем, так сказать. И немедленно примем меры! Вероятно, нужно больше крысоловок…

Псих озабоченный! Дались ему эти подвалы, трубы и крысы! Лучше бы смотрел, кого в преподаватели берёт и что у него студенты вытворяют! Тут хоть весь КБД скверными наполни – а он и не увидит!

Но вслух я сказала, конечно, другое – всё-таки до нахальства Аннет мне было ещё очень далеко:

- Прошу вас, мальёк Аеш, подождите десять минут. Я завершу разговор и тут же подойду к вашему кабинету. Мы обязательно посмотрим, откуда в так много крыс!

- Именно! – просиял новёхонькой медной монетой директор. – При таком количестве крысоловок… это диверсия какая-то!

Следуя вместе с Эймери к одной из аудиторий, я думала о том, не он ли заставил исчезнуть Делайн – как свою идеологическую противницу по вопросу грызунов. Мало ли…

Эймери пропустил меня вперёд в аудиторию, неторопливо, бесшумно закрыл за нами дверь. Задвинул внутреннюю задвижку.

У меня в животе всё сжалось от этого жеста. Тянуще, почти болезненно, предвкушающе.

- Ты меня не разбудил, - против воли голос мой звучал без праведного гнева, а низко, почти томно.

- Ты спала так крепко, так сладко, - хмыкнул Эймери, усаживая меня на ближайшую парту и забирая папку из моих разом ослабевших рук. – Это был миг прекрасной иллюзии, разрушать который было безумно жаль.

Я не стала спрашивать, что это за иллюзия. И так понятно.

- Меня ждёт мальёк Аеш, - сказала я и притянула Эймери к себе. Потёрлась своей щекой о его.

- У меня для тебя дополнительные задания по лайгону, - Эймери коснулся губами уха, а руки его вели себя совершенно бесстыдно. И невыносимо целомудренно одновременно. – Введу прейскурант для наибольшего эффекта.

- Оплата поцелуями?

Его пальцы обвели моё запястье – и браслет из оникса снова лопнул, камни брызнули мне на колени. Я не успела ничего сказать – Эймери поцеловал меня, и я почувствовала вторую его руку, скользящую вверх от лодыжки до голени.

- Ты прекрасна и во сне, и наяву. Останови меня. Пожалуйста.

Я положила свою ладонь на его, прижимая, заставляя остановиться на середине бедра. Почувствовала ключ в кармане.

- Я пришла к тебе сюда, чтобы вернуть ключ, - прошептала ему на ухо, всё ещё удерживая его руку от более решительных действий – и не давая ему её убрать.

- У меня есть второй, - он говорил так же тихо. – Оставь этот себе.

- Если оставлю, то приду к тебе снова. У тебя просто отлично спится.

- Кому как. Я-то спал на полу. Теперь у меня болит спина, а целительские зелья не помогают бедному скверному. Вообще, ты права. Верни-ка мне ключ.

- Ни за что.

Мы посмотрели друг на друга.

- Не останавливайся, плевать на всё, - сказала я.

…сказала бы я, если бы в этот момент кто-то не дёрнул ручки двери. И хотя я знала, что она закрыта, и хотя дверь никто вышибать не стал… меня отпустило.

И Эймери тоже. Он выдохнул, резко одёрнул мою юбку вниз и принялся собирать рассыпавшийся оникс. Молча вложил его в мою руку. Молча пошёл к двери.

- Я вроде как люблю тебя, Эймери, - глупо сказала я ему вслед.

- Вы ещё сына в мою честь назовите, на пару с Гийомом, - бросил он и вышел. Дверь за ним хлопнула мягко, а я повертела ключ в руках, испытывая острое желание выкинуть его в окно. Думая о том, всегда ли он был таким злым – или его дурацкая бравада была обусловлена вовсе не злостью, а каким-то другим, незнакомым доселе чувством.

Разветвлённый лабиринт подвалов с длинными канализационными трубами разного калибра, проведёнными вдоль потолков и стен, внушал невольное уважение и будил фантазию. Мне тут же представились несчастные, заблудившиеся несколько лет, а то и десятилетий назад студенты: исхудавшие, с бородой до пояса и ввалившимися чёрными глазами, жадно поедающие сырых крыс в тёмных закоулках подземных коридоров...

На деле всё оказалось не так уж страшно. Во-первых, подземелья оказались не такими уж тёмными, а были снабжены газовыми светильниками, тусклыми и слабыми, но вполне исправными. Во-вторых, к светильникам были припаяны пронумерованные металлические стрелки-указатели, ведущие к выходу. То и дело встречавшиеся двери вели в подсобные помещения для хранения различного садового и ремонтного инвентаря, а не в темницы и пыточные для нерадивых студентов. В-третьих, никаких обглоданных крысиных тел и старых скелетов нигде не валялось, более того – несколько допотопных простеньких крысоловок, которыми грезил мальёк Аеш, оказались пустыми, даже приманка съедена не была – к его величайшему сожалению.

А вот несколько протечек имело место, как и не самый приятный запах – не канализационный, конечно, для чего-то же всё-таки нужны артефакты, но затхлый, тяжёлый. Вместе с нами в обход подвалов отправились ещё несколько слуг, вся тяжелая работа по ликвидации этих самых протечек легла на их трудовые плечи. По правде сказать, моё присутствие было чисто номинальным – колледжа два, директора два, а подвалы общие, может быть, даже указ какой-нибудь имелся о необходимости присутствия обоих представителей администрации при осмотре... не знаю. Я шла, думала о крысах размером с собаку, узниках и прочих глупостях, а ещё о том, что около часа назад я первый раз в жизни призналась в любви. И... и что?

А и ничего. Земля не разверзлась, гром с небес не грянул, огненные лилии не закружились хороводом, ответное признание не последовало. Эймери ушёл, камешки оникса лежат в моём кармане беспомощной горкой, я занимаюсь какой-то ерундой, и ничего-то в моей жизни не складывается...

- Хортенс!

Я уныло посмотрела на директора – в этот самый момент мы были с ним вдвоём, троица слуг обрабатывали увечную трубу. Директор смотрел на меня, его обычно тусклые глаза буквально сверкали в полумраке, а реденькие волосы, казалось, встали дыбом. Если бы я владела