— Смылся! — Саша ударила кулаком по воздуху. — Ну паразит же!

Паразит уже мчался в Москву, включив арабскую музыку на полную. Надо было форсировать разработку Тарасова. Горюнову требовалось понять, где сейчас находится Илья Савойский, а для этого он поехал к своему бывшему начальнику — генералу Александрову. Тот все время присутствовал в жизни Горюнова, теперь в большей степени незримо.

Когда Петр возник на пороге его кабинета, Евгений Иванович Александров посмотрел на него, как отец на блудного сына, и сказал с укором вместо приветствия:

— Слышал я, Петя, что ты сбежал из госпиталя, а теперь не желаешь лечиться.

Горюнов пропустил это мимо ушей и уселся в удобное кресло около журнального столика, обозначая таким образом, что он в кабинете гость, а не сотрудник спецуправления, отчитываться не обязан, подчиняться тоже.

— Фобос. — Горюнов откинулся на спинку кресла и тут же пожалел об этой вольности, почувствовав боль от дренажных трубок. Чтобы скрыть гримасу боли, он полез в карман за сигаретами и притянул к себе массивную металлическую пепельницу с крышкой. Она тут с незапамятных времен стояла персонально для него. — Мне нужна связь с Фобосом. Вернее, с тем, кто имел непосредственный контакт с Савойским. Господи, фамилия-то как капуста!

— У него этой «капусты» куры не клюют, — добродушно пошутил Александров. Телефоны на его столе разрывались, готовые выпрыгнуть из пластиковых корпусов цвета слоновой кости с гербами вместо кнопок набора. Но генерал не спешил снимать трубки. — Ты же понимаешь, в каких условиях находится Фобос, связь у него через Оман, потому что наше посольство из Саны перебазировалось в Эр-Рияд. Я так понял, ты оружием занимаешься? С чего вдруг?

— Не выведывайте, Евгений Иванович! — пожурил его Горюнов шутливо. — Меня не оружие волнует, а те, кто им тут пользуется и кого им вооружают. Вот этих охота взять за бока. Уже давно за ними гоняемся. Знаем, что они готовили боевиков еще для Сирии. Теперь для Украины, причем на нашей же территории. Затем окольными путями переправляют новобранцев на Украину.

— Почему их готовят у нас? Рискованно, переправлять сложно. — Александров потер лоб. — Знаю, что в Сирии готовят боевиков для войны на Украине и для терактов в России.

— Я и сам как боевик-инструктор из Сирии на Украину заходил. А то, что они здесь окопались, — Горюнов закурил под укоризненным взглядом генерала, — это особая форма наглости. А параллельно их готовят для терактов и на нашей территории.

— Когда ты, наконец, бросишь курить?

— Когда Зоров на горе свистнет. Так что с Фобосом?

— Был бы моим сыном, — грустно сказал Александров, — я бы тебя взгрел.

Они переглянулись, оба подумав о погибшем сыне генерала. Горюнов стал невольным свидетелем гибели Александрова-младшего в Афганистане. Виталий погорел, и его провал едва не стоил жизни Горюнову, в то время уже контрразведчику. После той пакистано-афганской командировки он получил звание Героя России, но его это не слишком обрадовало, если учесть невозвратные потери.

— Может, коньяку? — спросил Александров. — Или ты на антибиотиках?

— Уже нет, — кивнул Горюнов, соглашаясь на коньяк.

Выпили молча, не чокаясь, думая об одном и том же. Александров слегка размяк, во всяком случае так казалось.

— Ты же понимаешь, что Фобос не в соседнем здании, куда можно позвонить и спросить, где твой Савойский? Агент работает в чрезвычайно сложных условиях и…

— Я его вербовал, — напомнил Горюнов, — и все его особые условия мне известны, как никому. Мне нужно с ним срочно связаться.

— А запрос от ФСБ? — лениво, явно проформы ради проговорил генерал, отставил коньячную рюмку и пошел к своему письменному столу. — Ты считаешь, что я могу просто так делать подобные запросы? Без бумажки, как известно…

— Нет лишних следов и свидетелей, — подхватил Горюнов, поудобнее устраиваясь в кресле.

Александров поднял трубку одного из телефонов, игнорируя те, которые продолжали звонить.

— Вызови ко мне Степанова… Так найди! И побыстрее. — Он положил трубку и строго посмотрел на блаженствующего в кресле Горюнова. — Ты, Петя, пользуешься моим хорошим к тебе отношением. А когда я уйду на пенсию?..

— Вы же и оттуда будете все контролировать. — Это напоминало лесть, но Горюнов говорил с серьезным лицом и убежденно. — К тому же мой Мансур сейчас помыкается в нелегалах, погорит, дай бог, безболезненно и малой кровью и вернется делать карьеру в спецуправлении. И сделает. Он тщеславный. Вот и будет у меня тут казачок засланный.

— А ты сам-то на покой не собираешься? — ухмыльнулся Александров. Ему не понравилось, что Горюнов ожидает от собственного сына провала в самом начале карьеры нелегала.

— Не-а, я, как Ленин, забальзамируюсь, буду лежать в бронированном прозрачном саркофаге, давать советы молодым оперативникам и подмигивать оперативницам.

— Последнее особенно важно, — покачал головой генерал.

* * *

Егоров запыхался, когда на плечах группы захвата влетел в квартиру Стаса в Казани. В черной ветровке с аббревиатурой «ФСБ» на спине, в балаклаве, с пистолетом, который не преминул притащить из Москвы, с новенькой тактической пластиковой кобурой, которую купил недавно под стоны Вики, считавшей, что он слишком много тратит на оружие и экипировку, хотя не спецназовец. Его соблазнил на покупку Горюнов, таскавший в Сирии «стечкина» в такой кобуре и утверждавший, что кобура в переводе с турецкого — это колчан, а стрелы всегда должны быть под рукой, к тому же такое открытое ношение ствола предостерегает нехороших людей от необдуманного нападения на владельца грозного оружия.

Нигде открытое ношение не было позволительным, кроме сегодняшнего задержания. В остальное время, если (крайне редко) требовалось брать с собой оружие, Егоров довольствовался поясной кобурой под ремень, что повышало скрытость ношения.

Когда он забежал в квартиру, Стас лежал на полу лицом вниз, задумчиво заложив руки за голову, в махровом темно-синем халате, распахнувшемся и создававшем сходство парня с бабочкой. Бледные ноги — тело бабочки, полы халата — крылья, не хватало только фасеточных глаз на боках встрепанной головы.

Придавленный страхом после стремительного захвата, криков, толчков, приказа лечь на пол, он молчал и боялся пошевелиться. Стаса подняли, усадив на край расстеленной постели. С нее мужчину сдернули безжалостно несколько минут назад.

Следователь, с которым Егоров приехал из Москвы и уже несколько раз раньше работал в совместных делах, Саша Петров, изложил Стасу причину задержания и обыска.

Полы халата хозяин квартиры толком не запахнул и забормотал, вникнув в обвинения:

— Это Гинчев, Гинчев! Он меня подставил, я ничего не знал. Просто деньги просил передать. Неужели вы думаете, я бы привлек свою подругу, стал бы ее втягивать в нехорошую историю?