Х а н к о в. Сухо?

О л е г. Погода хорошая, говорю. (Светлову И. М.) Вот и разъяснилось. Я говорил… Поезжай-ка, папан!

К л и н к о в а (Ханкову). Подождите в приемной.

Х а н к о в. Понял, понял… (В дверях, Олегу.) Я смотаюсь к Лидии, если что передать, ты скажи…

О л е г. Исчезни наконец, мразь.

Х а н к о в  выходит.

К л и н к о в а (Шелагурову). Все хороши… Вся троица!

Ш е л а г у р о в. Не-ет! Хорош-то один… (Олегу.) Подождем расписываться. Олега Игоревича неплохо подготовили в камере. Решил запираться до конца. Жаль, не объяснили, суд в этом случае назначает максимальную меру. Жаль! Что ж… Будем иначе строить беседу! (Идет к Светлову И. М.) Поговори. Повлияй! Действительно чистосердечное признание — и обещаю: ему определят минимум…

С в е т л о в И. М. (Шелагурову). Это если он все-таки в чем-то виноват.

Ш е л а г у р о в (продолжая). Даже — отпущу до суда под подписку о невыезде, как Ханкова…

С в е т л о в И. М. (перебивая). А если и в самом деле не виноват? Если признаваться ему действительно больше не в чем?

Ш е л а г у р о в. Сомневаешься…

С в е т л о в И. М. Я сомневаюсь прежде всего в том, что тут сами… чистосердечно признаете, если выяснится, что все это — ошибка.

Ш е л а г у р о в. Не доверяешь?

С в е т л о в И. М. Вам — дело закрывать, а приемлемая версия — готова. Если уж откровенно и не для протокола!

Ш е л а г у р о в. Что ж, если уж на то пошло… Если действительно не для протокола разговор пошел… допроси его сам?

С в е т л о в И. М. Что-то новенькое…

Ш е л а г у р о в. Ты же хотел сам во всем разобраться?

С в е т л о в И. М. А если приду к выводу, что он и действительно ни при чем во всем этом криминале?

Ш е л а г у р о в. Пройдем ко мне, Вера Николаевна… (Светлову И. М.) Тогда я его освобожу. (Клинковой.) Игорь Михайлович остается. (Указывая Светлову И. М. на освободившееся место ведшей допрос Клинковой.) Садись. Десяти минут хватит?

С в е т л о в И. М. Это… всерьез?

Ш е л а г у р о в. Обещаю.

С в е т л о в И. М. (еще помедлив). Десяти минут хватит.

Ш е л а г у р о в  и  К л и н к о в а  выходят.

О л е г (кивая на кресло Клинковой). Садись-садись… Чего ты, папан? Садись! (С усмешкой.) Такого еще не было… Итак?

С в е т л о в И. М. Чем тут хоть кормят?

О л е г. Шведский стол.

Пауза.

С в е т л о в И. М. Спишь… на нарах?

О л е г. Двухспальное ложе в стиле Людовика Тринадцатого, как было у нас в «Амбассадоре» в Праге.

Еще пауза.

Требуется признание?

С в е т л о в И. М. Ты слышал…

О л е г. Здесь, конечно, не «Амбассадор», но все-таки… «Кресты»! Тюрьма знаменитая… Какие только революционеры не сидели! Теперь вот я. Даже лестно… Значит, требуются чистосердечные признания? Ладно! Будет!..

И вдруг Олег быстро идет к отцу, приникает к тому и прячет лицо у него на плече. Светлов обнимает сына. Стоят, обнявшись…

С в е т л о в И. М. Аленка…

Действие второе

5

С в е т л о в И. М. и  С в е т л о в О. И. Продолжение эпизода 4. Игорь Михайлович и Олег стоят, обнявшись… Затем резко расходятся.

О л е г. Чистосердечное признание? Будет!.. (Беря сигарету у отца.) Только «Космос»?

С в е т л о в И. М. Да… Так что мы скажем ему?

О л е г. Ему? (Закуривает.) Или — тебе?

С в е т л о в И. М. Я должен вытащить тебя отсюда. Правдами и неправдами. Лучше — правдами.

О л е г. Прекрасно… Это прекрасно! Он поступил благородно. Ты поступишь так же. (Усмехнувшись.) Дюма!..

С в е т л о в И. М. Но я и в самом деле должен знать, в чем, так сказать, твоя персональная вина?

О л е г. Что такое вина? (Закашлявшись.) Болгарских действительно нет?

С в е т л о в И. М. (пройдясь по карманам). Нет…

О л е г. Скажем, разве это моя вина, что я — инженер на сто сорок рэ? А целых три года сидел на сто десять? И еще пять, если не все десять, буду ждать сто семьдесят? А, скажем, такелажник с незаконченным начальным образованием получает с ходу двести пятьдесят? Поднести и бросить? А в транспортном шоферня — по триста пятьдесят, выше начальников ведущих цехов и научных отделов, вровень аж с главным инженером, доктором, лауреатом, твоей правой рукой?

С в е т л о в И. М. Мы отвлекаемся…

О л е г. Отнюдь!

С в е т л о в И. М. Ты мог бы быть руководителем группы на двести рублей.

О л е г. Вот теперь мы отвлекаемся…

С в е т л о в И. М. И уже делать науку у себя в отделе, где каждая работа и тема — верная кандидатская.

О л е г. Мы отвлеклись…

С в е т л о в И. М. И спокойно печатать эту свою рацию в любом журнале…

О л е г (перехватывая инициативу). Почему тебя так удивляет, что я отказался от твоей помощи?

С в е т л о в И. М. В д р у г  отказался.

О л е г. Почему тебя так удивляет, что я решил всего добиваться сам?

С в е т л о в И. М. В д р у г  решил.

О л е г. Ах-ах, как же! Ведь я и учился в твоей же школе, кончил тот же Политехнический, по той же, что и ты, специализации, и даже тружусь сегодня — у тебя, в твоей фирме!

С в е т л о в И. М. Это имеет отношение к тому, что мы сейчас здесь?

О л е г. Здесь сейчас — я! Ты отметишь повестку — и уедешь!

С в е т л о в И. М. А ты хочешь остаться?

О л е г. Я хочу, очень хочу, тебе кое-что действительно чистосердечно уточнить… Ты ведь высоко, на орбите! Вот ты послушай, ты вслушайся, как это звучит — «инженер».

С в е т л о в И. М. Как?

О л е г. Еще раз: «Он — инженер», «Она вышла — за инженера»… А теперь как звучит — «Он завсекцией фирменного мебельного»? «Товаровед обувного»? Сопоставляешь?

С в е т л о в И. М. Что именно?

О л е г. Звучание! Вслушайся: «Директор магазина подписных изданий»? «Продавщица из «Интуриста»? «Администратор филармонии»? Наконец, «Кузовщик по «Жигулям»? Это я про Костю, Константин Константиныча, мы его давно знаем, он зарабатывает мои сто сорок, правда, не в месяц, а за день. И как на этом фоне звучит — «инженер»?

С в е т л о в И. М. (глядя на часы). Шелагуров согласится, еще и сам позлословит, мы разойдемся, а ты — останешься здесь. Давай-ка по существу.

О л е г. Престиж инженера — это не по существу? Ведь если у нас, — у нас! — где нет ихних язв и пороков, — ихних! — человеку платят за его труд сто десять, это говорит о престиже его труда? А если он зарабатывает триста, пятьсот, семьсот — это престиж?

С в е т л о в И. М. Послушай… Мы можем это изменить?

О л е г. Мы? Я — нет!

С в е т л о в И. М. А я?

О л е г. А почему, собственно, не мог бы? Шеф такой фирмы! И это твои такелажники получают по двести пятьдесят, это твои шофера — по триста пятьдесят, и это у тебя инженер Светлов О. И. — сто сорок в месяц, и то — с января!.. У тебя?

С в е т л о в И. М. И что?

О л е г. У тебя триста инженеров, половина — бездельники и бездари, общественники на зарплате и задерганные бытом бабы. Дело, в общем-то, везут такие, как я и Левка Меллер, и ты это знаешь!..

С в е т л о в И. М. И что?

О л е г. А получаем — все одинаково? Вне зависимости! Вне всякой связи! Вязал я полную рабочую смену свитер болгарским крестом, малевал стенгазету и «молнии», репетировал в самодеятельности к очередной дате, занимался ли черт знает чем еще, или выдал уникальный технорабочий проект, чудо, шедевр, поэму в металле и бетоне, да еще со всеми согласованиями на всех уровнях!.. Слушай, а почему бы тебе и действительно не попробовать все это переиграть?

С в е т л о в И. М. Каким образом?

О л е г. А выгнать эту ненужную половину и зато платить остальным