Натуралисты брали пробы воды, а потом днем исследовали ее под микроскопом. В ней оказывалось множество мельчайших, невидимых простым глазом животных. Они светились ночью, если вода ударялась о что-нибудь твердое или волновалась.

В начале октября, когда «Надежда» и «Нева» вышли из Фальмута, было прохладно и сыро. Капитан Лисянский даже приказал ставить время от времени жаровни там, где спят матросы, чтобы воздух был суше. Он знал по опыту, что сырость в жилых помещениях на корабле бывает особенно вредной для здоровья.

Чем дальше шли к югу, тем теплее становились солнечные лучи, прозрачнее делался воздух и синее казалась морская даль. Уже через несколько дней после выхода из Фальмута капитаны приказали команде убрать большую часть теплой одежды в сундуки. Корабли направлялись к тропикам, и на смену осени должна была скоро придти не зима, а жаркая весна и за нею солнечное лето.

Крузенштерн предполагал зайти на знаменитый своими виноградниками и вином остров Мадейру, чтобы запастись там фруктами и свежей растительной пищей, нужной в дальнем плавании. Но ветры дули от берегов Африки, и капитан переменил решение. «Надежда» и «Нева» направились дальше, к Канарским островам.

Так же как и Мадейра, один из Канарских островов, Тенериф, был пристанью на путях кораблей в кругосветном плавании.

Ранним утром 19 октября на горизонте отчетливо вырисовалась похожая на гигантский конус снежная вершина. Лучи восходящего солнца, искоса падая на белый снег, придавали ей легкий розовый оттенок.

На прозрачном синем небе эта стройная горная вершина, как будто созданная из облака, окрашенного утренними солнечными лучами, казалась прекрасной.

Все участники плавания вышли на палубу. Перед ними был пик Тенериф, один из высочайших вулканов мира. О Тенерифе не раз говорили на кораблях и ждали с нетерпением, когда он появится: после долгого плавания особенно хотелось сойти на землю и побывать на одном из Канарских островов, славившихся красотою.

Пик виден был так ясно, что казался близким. В действительности до острова оставалось еще семьдесят верст.

Попутного ветра не было, и потребовался целый день, чтобы, подойти к берегу. Перед вечером уже можно было хорошо рассмотреть несколько поросших вечнозелеными деревьями гор, как будто столпившихся у подножья пика и закрывавших его нижнюю часть. Лангсдорф и Тилезиус объяснили, что и эти горы тоже были когда-то вулканами.

На другой день корабли вошли в гавань Санта-Крус на острове Тенериф. На берегу стояли белые, по большей части двухэтажные, дома с балконами и небольшими садами, в которых росли бананы, апельсиновые и лимонные деревья. На набережной росли высокие зеленые пальмы, а море было таким синим, каким многие участники плавания раньше видели его только на картинах.

К «Надежде» подошла шлюпка, и на палубу поднялся офицер в мундире лейтенанта испанского флота. Тенериф принадлежал Испании, и испанский моряк был командиром порта. Лейтенант указал место, где можно всего удобнее стать на якорь.

Капитан Крузенштерн поехал с визитом к губернатору острова, а другие участники плавания поспешили осмотреть городок. Улицы оказались хорошо вымощенными каким-то темно-серым камнем.

— Да это застывшая лава, когда-то вылившаяся из вулкана. — сказал Лангсдорф, присмотревшись к мостовой.

В садах цвели розы, а на прилавках городских лавочек лежали большие сочные апельсины, лимоны и виноград разных сортов.

Когда мягкий, теплый вечер сменил солнечный день, улицы, как всегда в южных городах, наполнились гуляющими. В разных местах слышались песни под звуки гитары. А ночью на потемневшем море загорелись огни, медленно передвигавшиеся с места на место: рыбаки при ярком свете удили с лодок рыбу макрель.

Для того чтобы запастись свежими съестными припасами, надо было провести на острове несколько дней. За это время удалось познакомиться не только с городом, но и с его окрестностями.

Остров оказался очень горист и каменист, но в долинах хорошо росли плодовые деревья. Встречались и деревья, обычно растущие только под тропиками. Крузенштерн и его спутники осмотрели одну из достопримечательностей Тенерифа — громадное драконовое дерево.

— Оно у подножья в обхвате имеет сорок пять футов, стало быть больше шести сажен. Есть достоверные известия, что и четыреста лет назад оно было так же толсто и выглядело таким же старым, как теперь, — сказал ботаник Тилезиус.

Много было прекрасных виноградников. Отсюда каждый год вывозились в разные страны тысячи бочек виноградного вина различных сортов. Но земледельцы-испанцы, возделывавшие виноград, жили бедно. Они находились в зависимости от английских купцов, державших в своих руках вывоз вина и заранее закупавших по дешевым ценам весь урожай винограда.

«Английские купцы пожинают плоды трудов возделывателей и дар природы, самою справедливостью обладателям острова определенный», записал в дневнике Шемелин.

Российские корабли впервые бросили якорь в гавани Тенерифа, и на русских моряков здесь смотрели с большим любопытством.

Англичанин Армстронг, самый богатый житель Тенерифа, приглашал к себе посланника Резанова и офицеров кораблей на вечера с избранными гостями.

«При темных понятиях, каковые в отдаленных землях и поныне имеют о России и россиянах, немало удивлялись, увидя, что сии северяне равняются во всем с жителями Южной Европы и не уступают им ни в воспитании, ни в образе жизни», писал потом Крузенштерн.

Тенериф понравился русским морякам. Но они заметили, что там далеко не всем живется хорошо. В городе было много нищих и очень сильно было развито воровство. Инквизиция, все еще существовавшая в Испании, действовала и на Канарских островах. Правда, на площадях уже не раскладывали костры, чтобы сжигать еретиков. Однако за неосторожно сказанное слово можно было поплатиться долгим тюремным заключением.

«Для человека, свободно мыслящего, ужасно жить в таком месте, где злость инквизиции и неограниченное самовластие губернатора действует в полной силе. Гишпанское правительство, вместо успехов в человеколюбивом и естественным нравам соответственнейшем образе правления, более и более от того удаляется», писал потом Крузенштерн, вспоминая жизнь на острове Тенериф.

«Надежда» и «Нева» простояли у Тенерифа неделю. За это время закупили очень много лимонов и разных овощей, а также сделали большой запас хорошего виноградного вина не только для офицеров; но и для матросов. Крузенштерн и Лисянский постарались запастись свежей пищей, потому что предстояло пробыть в открытом море почти два месяца.

Корабли, уходившие