призналась я минут через пять, сглатывая появившийся в горле ком и запрещая себе паниковать. В этот раз тепло не находилось и, к своему ужасу, я чувствовала, как жизнь стремительно покидает это тело. Под ладонями ощущалась холодеющая кожа.

– И ничему тебя жизнь не учит, убогая, – снисходительно просветили меня, – я же говорю: защита стоит. Твои силы она не пропускает.

Я начала медленно закипать. Убогая? У меня тут личная жизнь, можно сказать, рушится. Только мужика приличного нашла, а он помирать собрался. Где, спрашивается, справедливость?!

Я потянулась снять браслет в руки Дарье.

– Ты точно хочешь его спасти? – остановил меня вопрос веревки, и что-то такое было в тоне стража, что я замерла. Повернула голову, спрашивая взглядом, что не так.

– А вот тебя он спасать не стал, – веревка нервно дернула хвостом, плющ неодобрительно затряс листьями. Я с шумом выдохнула сквозь стиснутые зубы, прогоняя вспыхнувшую в памяти картинку утыканного стрелами плюща. Как нас тогда гоняли… Все, кому не лень.

А что я хотела? Мне же намекали, кто у нас герой и командовал битвой против отступников. Его высочество играл скорее роль знамени, а вот Дарье…

Не верить стражу причин не было. У той наверняка свои способы добывать информацию.

Я поморщилась, растирая грудь от запекшейся в ней боли. Обидно? Да. Но я и так подозревала, что князь причастен к приказу о моем устранении. А что промолчал и не покаялся, посыпая голову пеплом… Вот с этим надо бы разобраться, только орать на труп бесполезно… Мстить надо живым.

– Вот вылечим эту сволочь, – я попыталась подбодрить себя улыбкой, однако губы предательски задрожали, – и спросим за все. Пусть отвечает, а то вздумал умирать без наказания.

Я решительно потянула покореженный браслет с руки князя.

Дарье страшно захрипел, выгнулся дугой и обмяк, застывая. Кожа на глазах покрывалась восковым налетом смерти.

Я в ужасе замерла. В голове точно взяли и выключили мысли все до единой.

– Он мертв? – прошептала чужим голосом, чувствуя, как тело колотит нервный озноб.

– Вот дурная! – высказалась веревка таким тоном, точно глупее меня создания на свете не встречала. – Ты же защиту сняла, конечно, он мертв.

То есть… я… его… своими руками?

Накатило чувство безвозвратной потери. Я закрыла лицо ладонями, тихонько завывая.

– И по какому поводу сопливая мокрость? – искренне удивилась веревка. Я тоже удивилась ее непонятливости, отняла ладони, посмотрела красными глазами и выразительно шмыгнула носом.

– Но он же… – затравленно простонала, ощущая придавившую меня безнадежность на плечах и клеймо убийцы на сердце.

– Нет, я всегда это подозревала, – веревка перешла на односторонний диалог с затрясшим листьями плющом, – целиком с тобой согласна. Не понимаю, как она дожила до стольких лет с подобным скудоумием. И нет, тут не подсказывать надо, подсказки она может не понять. Только прямо. Только по существу. Слышь, жизнью убитая, если ты ему решила отомстить, то сиди дальше. Помер – так ему и надо.

– А если нет? – я оттерла бегущие по щекам слезы.

– Так оживи! – рявкнула, теряя терпение веревка. – Кто из нас маг жизни?

Я потрясла головой, заставляя мозги включиться в работу. Веревка права – я дура. Сама должна была догадаться. Это все шок. Не каждый день перед тобой умирает человек, который, к тому же, тебе не безразличен.

Так все. Собралась. Работаем.

Я потерла ладони. Задрала подол халата, усаживаясь верхом на Дарье. В прошлый раз эта поза сработала, значит, повторим. Только бы никто не вошел! От моей репутации, конечно, крохи остались, но если кто-то меня застанет на князе верхом… Хана и крохам.

Положила ладони на грудь Дарье. Прикрыла глаза. Сосредоточилась, запретив себе думать о чем-то еще, кроме жизни князя. Страж права, проклятие по-другому не снять, только через смерть. Значит, будем оживлять. Еще бы эмоции выключить, все-таки с чужим человеком работать проще – не так страшно ошибиться. А тут… Сердце колотится, спину заливает холодный пот, мысли скачут бешенными белками. Но если душа Дарье уйдет далеко, я не смогу ее вернуть обратно.

Выругалась – полегчало. Прижала ладони, искренне рекомендуя князю не упрямиться. Я ведь не успокоюсь, пока не добьюсь своего. Мы, Корбали, такие… Упрямые. И я вложила в желание – пусть он живет – всю себя. Без остатка.

Под пальцами полыхнуло жаром, стукнуло, заводясь сердце. Мужчина глубоко вздохнул, открыл глаза, улыбнулся мне и вырубился. Следом потеряла сознание и я.

*******

Что-то неуловимо изменилось в воздухе. Далмар недоуменно закрутил головой, а магистр замер на полуслове, к чему-то напряженно прислушиваясь.

– Стражи! – встревоженно выдохнул он через полминуты.

Принц выругался – ожили-таки. Только этого не хватало. Нет у него уверенности, что девчонка сможет удержать их под контролем. Надо было уговорить уничтожить, пока те спали.

– Я отправлю гвардейцев, – Далмар быстрым шагом направился в гостевые покои.

– Не суйтесь, – отверг его решение магистр, – не ваш уровень. Я сам. Солдатам прикажи очистить крыло. Мало ли что… И кого быстроногого в цитадель отправь, пусть Чистую сотню поднимают. Если не справлюсь, они помогут.

Далмар мысленно присвистнул. Чистая сотня – элита белых. Высоко же магистр оценивает силу стражей. Впрочем, они сейчас в тандеме – Тать зачем-то связала стражей во время ритуала. Фактически, теперь у нее один страж вместо двух. Хлябь его знает, как он себя поведет… но лучше подстраховаться.

И он на ходу начал отдавать приказы, стараясь не думать о том, что в комнате с ожившими стражами мог оказаться Дарье – один из тех, кто долго и упорно охотился на бывшего хозяина стражей.

*******

Веки поднимались с таким трудом, словно на них пара килограммов усталости повисла, но любопытство победило. Мне стало интересно на чем таком я лежу, что оно мерно поднимается под щекой.

Открыла глаза. Скосила взгляд.