вообще перестала хотеть воевать. Сотрудничество с армией было слабым. Когда армейский коллега Омара Джана обвинил полицию в потерях, Омар Джан ответил в прессе: «Полиция сражается на передовой и несет большие потери, чем другие силы». Он видел, как погибли два его брата и более десяти его близких полицейских. Его команда была для него как семья. Именно это делало их эффективными. Их гибель была очень тяжелой.

В июле 2016 года Омар Джан умолял меня в Кабуле: «Если Америка просто поможет с воздушными ударами и доставит мне припасы, мы сможем победить. Мое оружие износилось от стрельбы. Мои запасы боеприпасов на исходе. Мне не нужны советники. Мне просто нужен кто-то, кому можно позвонить, когда дела совсем плохи». Его голос стал мягким, он признался: «Но если Америка не поможет, если все остальные отступают, я тоже должен отступить. Я не могу пожертвовать всем, если помощи не будет. У меня не будет выбора». Он имел в виду, что обязан заботиться о своей семье. Для племенного пуштуна было противопоказано жертвовать семьей ради какого-либо правительства.

В августе мулла Наим Барех, бывший губернатор провинции Гильменд, который теперь работал с Мананом, взял Наву и Гармсер — южные оборонительные сооружения Лашкаргаха, которые держались семь лет. Менее чем за три недели талибы продвинулись на 200 километров. Десять тысяч человек бросили свои дома и искали убежища в Лашкаргахе. Солдаты, полицейские и лидеры племен в этих районах слышали все о поражениях в Сангине, Мардже и Герешке. Они знали, что вертятся на ветру. Люди, которые неоднократно побеждали сотни талибов в 2014 и 2015 годах, теперь ожидали, что будут побеждены сами.

В Гармсере, при поддержке и содействии сочувствующей фракции Нурзай, 400 талибов разгромили около 1000 полицейских и солдат. После убийства командира сдался целый штаб армейского батальона с шестью транспортными контейнерами с оружием и боеприпасами. Полиция и местные полицейские силы распались. В последние дни сражения США нанесли пять авиаударов, но их было слишком мало и они запоздали, чтобы остановить ход сражения. В первую пятницу после победы Наим прошел через базар Лакари в Гармсере на пятничную молитву.

В начале октября талибы одновременно атаковали столицы четырех провинций: Тарин Коут (Урузган), город Кундуз (Кундуз), город Фарах (Фарах) и Лашкар Гах (Гильменд). В каждом из них боевики Талибана захватили целые кварталы. Поначалу Николсон не решался санкционировать авиаудары из-за сохраняющихся опасений расстроить Обаму. В конце концов, у него не осталось выбора. Он разрешил 205 авиаударов. В Тарин Коуте массированная атака талибов со всех сторон захватила две трети полицейских и армейских постов и все дороги, захватив несколько километров шоссе, ведущего в город Кандагар. Начальнику полиции Кандагара Абдулу Раззику пришлось начать крупное контрнаступление с помощью США и авиаударов, чтобы предотвратить падение Тарин Коута. В Фарахе, где талибы долгое время контролировали большинство районов, нападения происходили в основном на окраинах города и не заходили далеко.

В Кундузе мулла Салам снова атаковал город Кундуз. Большая часть полиции и армии разбилась и бежала. Салам на короткое время захватил транспортное кольцо в центре города и сжег дом губернатора. Упорный отряд НСР в центре города предотвратил повторение массового разгрома, имевшего место годом ранее. Николсон прилетел с сотнями подкреплений, включая афганских коммандос и спецназ США. В течение недели спецназовцы вновь взяли город под охрану.

В Лашкар-Гахе Мулла Манан атаковал с трех направлений. В нескольких местах талибы-смертники использовали захваченную полицейскую форму и пикапы Ranger, чтобы проникнуть в город и застать врасплох полицейских и армейских защитников. Полиция и армия почти не сопротивлялись. Шестьсот солдат одного батальона сдались в плен. Начальник полиции, генерал Катуз, бежал на аэродром в Босте. Губернатор Хаятулла Хаят и другие чиновники проделали путь до Кандагара. Командир армейского корпуса генерал Факир был в безопасности в своем штабе в Кэмп-Бастионе. Самым высокопоставленным командиром, оставшимся в городе, был Мир Хамза, хитрый заместитель начальника разведки НСР, воевавший в Гильменде с 1995 года. Он отказался бежать, отчасти потому, что боялся, что Раззик в Кандагаре назовет его трусом. Мир Хамза возглавил полицию, местную полицию, солдат и силы НСР, которые держались из последних сил. К нему присоединился Омар Джан.

Полиция и местная милиция к западу от реки Гильменд были отрезаны. Манан осадил 100 солдат и полицейских в Чах-и-Анджир. Просьба о предоставлении безопасного прохода для отступления в Лашкаргах могла быть удовлетворена, а могла и не быть. Но когда солдаты и полицейские вышли из оборонительных сооружений, талибы открыли огонь, и вскоре правительство заявило, что это была массовая резня. Манан раскрыл свою версию произошедшего в интервью «Аль-Самуд», новостному журналу Талибана:

Ответственность за поражение лежит на руководстве [правительства]. Они играли жизнями своих солдат и оставили их в местах, откуда не было пути к отступлению, и не предприняли никаких попыток освободить их. Поскольку руководство не позволило им отступить, они попали в осаду моджахедов. Моджахеды несколько раз просили их сдаться, сложить оружие и отказаться от борьбы с оккупацией и ее агентами. Они отвергали эти призывы, пока не начались бои, в которых погибло большое количество моджахедов… Некоторые из них даже сражались насмерть. Другие сдались моджахедам после того, как закончились боеприпасы и их ждала неясная участь… Тела погибших лежали разбросанными по полю боя.

Талибы прорвались к мосту Болан через реку Гильменд — тому самому, который Закир атаковал в 2008 году, — и обстреляли офис губернатора в 300 метрах от него. С помощью Омара Джана Мир Хамза контратаковал через мост. Манан был с талибами на другой стороне. Мир Хамза связался по рации с Мананом и сказал: «Я директор Мир Хамза. Радза! Давай! Если я погибну или попаду в плен!». Манан семь раз зарядил по людям Мир Хамзы. Мир Хамза позвонил американским советникам и договорился с ними о двух ударах беспилотников — единственных двух за все время битвы — и использовал это прикрытие для еще одной контратаки. Во время последней атаки пуля попала Мир Хамзе в ногу, и его пришлось эвакуировать. Он и Омар Джан выиграли достаточно времени, чтобы спасти Лашкаргах.

Триста коммандос укрепили город. Генерал Николсон и министр обороны Абдулла Хабиби неоднократно посещали Лашкаргах, чтобы активизировать оборону. Гани уволил генерала Факира. Новый командир корпуса, генерал Вали Мохаммед Ахмедзай, был коммандос и на десять лет моложе своего предшественника. Сказались шестнадцать лет наставничества в спецназе США. Прибыв на место, он бросил свой штаб в пустыне и немедленно вылетел в Лашкаргах. Там он схватил своего сержант-майора и повел 100 солдат в