У самой бы рука не поднялась.

И у Тимура Андреевича на себя тоже рука не поднималась, только план был куда масштабнее.

Вот это люди собрались вокруг Сони!

Невероятно.

Кристина плакала и хныкала, как ребенок, но Соня чувствовала, что ей стыдно лишь за то, что из-за нее с последствиями имеют дело все, кто оказался поблизости.

Соня оправдала все ожидания, но на душе было так же погано, как и в первую луну. И снова из-за этой девчонки. В первый раз обошлось, но оказывается, что расслабляться было нельзя.

— Софья Николаевна.

Долго упиравшаяся в неровную кору дерева голова вспыхнула неприятной болью, когда Соня повернулась к ней.

— О чем вы думаете?..

Коля, сидевший в нескольких метрах от них, прекратил задумчиво мочалить в пальцах сигарету. Миша и Дима повернулись и в упор уставились на Соню и Кристину. Виктор так и остался неподвижно стоять перед могилой, не оборачиваясь. Но он не мог не услышать их и не прислушаться тоже.

Все внимание было обращено к Соне, а она не знала, что ответить.

Они все ее оправдывали, но может, для успокоения совести ей нужно оправдаться вслух тоже? Им станет легче? А ей? А ей не станет. Это ведь она убила человека, которого они привезли вглубь леса и закопали.

Кровь людей была разной. Она отличалась по многим признакам, но среди них не было какого-то особого приятного привкуса, присущего хорошему человеку, не было и гадостного привкуса у мерзавцев. Наверное, Соня и не различила бы, что именно — кого именно — пьет, но случившееся пару часов назад все еще настолько ярко и четко всплывало перед глазами, накладывалось на реальность вокруг, что ей чудилось, что мерзкую кровь во рту не смыло слюной, что она налипла пленкой на зубы, язык и щеки изнутри, что человек, чей труп теперь лежит под землей, все еще продолжает существовать, только теперь внутри ее тела. Эта никчемная, но все-таки жизнь продлит ее собственное существование. Насколько же это честно и справедливо?

— Я думаю о том, что мне с этим жить намного дольше, чем тебе.

Кристина разревелась пуще прежнего.

— Ну хватит уже слезы лить, — подал голос Виктор. — Что сделано — то сделано. Пусть вас всех успокаивает мысль о том, что убийца и насильник получил свое наказание.

Соня могла возразить, что ее нельзя было так просто убить, поэтому и убийства не могло быть, и что смерти никто не заслуживает в качестве наказания, но не сделала этого, чтобы не оросить здешнюю теперь проклятую землю новой порцией Кристининых слез.

Все равно тут Соню никто не поймет.

Виктор уложил лопаты в багажник и напомнил всем о позднем часе. Ребята понуро поплелись к машине. Их лица в темноте были мрачнее самой ночи.

— Виктор.

Соня остановилась у машины, когда все, потеснившись и забравшись чуть ли не друг на дружку, устроились на заднем сиденье, освободив ей переднее пассажирское.

— Ты же здесь не случайно?

Он не повернулся к ней, и Соня еще раз с горечью убедилась в том, что он не желает теперь смотреть ей в глаза.

— Нет, не случайно.

— Ты все знаешь?

— Да.

— И это не они тебе рассказали?

— Нет, я же видел тебя рядом с Валентином Ивановичем. Я хоть и литератор, но складывать дважды два умею.

Соня обняла себя плечи, ощутив холодную дрожь, которая не имела никакого отношения к погоде.

— Я имела в виду…

— И это я тоже знаю.

Ребята на заднем сиденье смотрели на них через заднее стекло и наверняка навострили уши, ожидая следующего вопроса.

— Потому что ты вампир?

Виктор фыркнул, покачал головой и наконец обернулся.

Он выглядел уставшим, но в глаза Соне посмотрел без неприязни, разочарования и страха.

— Я слышал разговорчики и слухи про вампиров в нашей школе. И нет. Я не вампир.

— Мы на вас ставили тоже, — приоткрыл заднюю дверь Миша.

— А вот Маша из столовой — да.

В машине шумно завозились.

— Да ну? — раздался приглушенный голос Коли. — Не похожа.

— Софья Николаевна, что ли, похожа? — сказал Дима.

— Виктор Иваныч, точно не Метелка? — с сомнением уточнил Миша. — Мы на нее больше всех думали.

— Не Метелка.

— Откуда ты все знаешь тогда? — спросила Соня. — И почему Маша мне ничего…

— С работниками пищеблока нужно дружить, тогда они поведают тебе свои тайны.

Виктор распахнул переднюю дверь для Сони и кивнул, призывая садиться.

— Она вот так просто взяла и рассказала тебе?

— Она вот так просто предложила мне бесплатную пиццу в обмен на стакан моей крови в прошлом году. Я тоже был голодным, поэтому согласился.

— А про меня ты как узнал?

— Она и рассказала. Где-то в ноябре.

— А она откуда… Ох. Я думала, что тоже с ней подружилась, — погрустнела Соня еще больше.

— Тебе будет о чем поговорить с ней при встрече, не так ли? — сказал Виктор, захлопывая свою дверь и поворачивая ключ зажигания.

— Видимо, да…

Виктор развез ребят домой по очереди, и когда настала очередь Сони, она назвала просто улицу, без дома.

— После того, как мы закопали труп убитого тобой человека, ты не доверяешь мне свой адрес, — невесело усмехнулся он. — Я огорчен.

Соня поморщилась и сглотнула поднявшуюся вдруг тошноту.

— Я не домой. Мне нужно поговорить… С тем, чей адрес я называть права не имею.

Виктор ответил ей спустя восемь минут, когда остановился на нужной улице прямо под фонарем.

— Этот человек тебя сделал вампиром? — спросил он.

— Да.

— Ты ненавидела его за это?

Соня не рассчитывала на разговор по душами с Виктором, но дать ответ она могла, не чувствуя в душе никаких препятствий.

Он и впрямь закопал труп убитого ею человека — какие уж теперь секреты?

— Ненавидела. Там есть много чего, за что можно ненавидеть.

— Но ты идешь к нему сейчас, — непонимающе нахмурился Виктор. — За советом?

Соня издала неопределенный звук: скорее да, чем нет.

— Значит простила?

— Да. Кажется, простила.

— Ты хорошая, Соня.

— Нет.

— Да. Не делай из себя чудовище. У тебя доброе сердце.

— И острые зубы.

— Ты приноровилась жить с острыми зубами.

— Да, потому что научилась вонзать их в руки знакомых людей. И пока что все живы. Мертвы только плохие люди, хотя и они… он не должен был погибать от моей руки. И я не могу обещать, что так будет всегда. Ни себе. Ни тебе. Может быть, однажды и ты протянешь мне руку помощи, а я откушу ее и выпью тебя до последней капли?

Виктор нисколько не испугался угрозы и засмеялся.

— Надеюсь, что