Шрифт:
Закладка:
— Невероятно… — пробормотала она. — Но… как? Невидимость?!
— Не совсем, — пожал я плечами. — Впрочем, пусть будет невидимость. Для обывателя это именно так.
— Но… — заклинило ее. — Но… Ты ведь можешь…
— Много чего, да, но есть и ограничение. Я не могу отвести взгляд камерам и тем, кто смотрит на меня через камеру.
— Это… — начало ее отпускать. — Это серьезное ограничение.
— Не спорю, — кивнул я. — И если бы на меня эта способность свалилась с неба, вдруг и неожиданно, то я мог бы и опростоволоситься. Но я с этим не один год живу и, уж будь уверена, могу пользоваться отводом глаз грамотно.
— И так могут все Патриархи? — спросила она.
— В теории. На практике же они просто не развиваются до подобного уровня.
— Почему? — задала она очень грамотный вопрос. Похоже, совсем отошла от шока.
— Потому что Патриархи развиваются в бою. В бою мы рождаемся, в бою развиваемся и так же уходим, — ой, кажется, заговариваюсь. — Короче, обычные Патриархи сидят на попе ровно, а даже если бы и хотели стать сильнее, то кто ж им даст собой рисковать?
— А ты, значит, успел повоевать всласть… — произнесла она медленно.
— Жизнь без родителей, великие цели, огромные запросы, — развел я руками, ухмыльнувшись.
— И это, получается, за семь лет?
— Я талантливый мальчик, — продолжал я улыбаться.
— Выходит, твоя жизнь переполнена битвами, — прикрыла она глаза.
— Не стоит меня жалеть, Атарашики-сан, — произнес я мягко. — Меня это не напрягает, правда. Жалеть надо тех, кому было плохо. В той или иной степени. Для меня же это норма.
— Боги… — пробормотала она.
— Хорош, старая, в самом деле! Еще лет двести назад, да даже сто пятьдесят, такое было повсеместно, и ничего, жили же как-то. Страну вон подняли на мировой уровень. А что во Вторую мировую творилось — вообще словами сложно передать.
— Но сейчас-то не война! — рявкнула она.
— И слава богам. Вам, женщинам, такое противопоказано, но я-то мужчина.
— Ох… — вздохнула она, покачав головой.
— Такова жизнь, что уж там. Мы — смерть, вы, женщины, — жизнь. Мы убиваем и умираем, вы рожаете и воспитываете. Так было всегда, и что-то мне подсказывает, так будет и впредь.
Помолчали.
— Извини, — произнесла она. — Извини за мою жалость. Ты прав, у каждого своя судьба.
— Да что уж там, — приподнял я ладонь, вроде как махнул ею. — Это мне вас жалеть надо. У нас-то, у мужиков, все просто, а вам остается сидеть, ждать и надеяться.
— Закончим с обоюдной жалостью, — собралась старуха. — Это все, что ты хотел мне рассказать?
— Да вроде все, — пожал я плечами.
— Тогда… — задумалась она. — Твое патриаршество мы раскроем. Не сейчас, понятное дело, после Малайзии. Роду пойдет на пользу такая известность.
— А нас не прижмут? — решил я уточнить.
— Император не позволит действовать силой, иначе в стране может начаться крупномасштабная война. Ведь если это сделал один, то почему бы не сделать и другим? А если противник силен, то можно и альянс собрать. И так повсеместно. Понятно, что никто такого не хочет, но, как правило, подобное случается само собой.
Получается как с гильдиями Гарагарахэби. Пока у них тихая возня, все нормально, но стоит им только начать большую бучу, их тут же прижмут. Отчего у них и сложились некоторые правила. Например, не нападать на другую гильдию, когда там идут внутренние разборки.
— Понятно… — пробормотал я. — А император?
— Он часть системы, — пожала она плечами, правильно меня поняв. — Более того, он гарант системы. Нарушит он — бросятся нарушать все остальные. К тому же императорская семья не поднимет на нас руку. Да им это и не нужно.
— Ну да, попробуй откажи просьбе императора переспать с его ставленницей.
— Вам, мужикам, это ничего не стоит, — хмыкнула Атарашики. — Заблокировать камонтоку временно, и вперед, получать удовольствие.
И можно не беспокоиться о детях — уж аристократы-то о них позаботятся.
— А наша репутация в минус не уйдет, если мы будем детей раздавать?
— С чего бы это? — удивилась она. — Ты как-то странно на ситуацию смотришь. Ты мужчина с сильной кровью, к которому будет выстраиваться очередь из благородных девиц. Это им надо стыдиться, а не тебе. И уж тем более не роду, которому принадлежит такой человек. Ведь он именно у нас, а не у них, и это они дерутся за право подложить под него свою родственницу.
— А если бы я был не членом рода, а слугой? — вспомнил я о Казуки.
— Это хуже. Тут уже чистая торговля, а она не дает столько репутации, как… — задумалась она. — Как одолжение члена рода. Если подумать, я и не помню, чтобы какой-нибудь Патриарх был слугой. Их всегда вводили в род. В известной истории, по крайней мере.
— Тем лучше, — кивнул я сам себе. — Я…
— Если это все, то давай посмотрим, подойдет ли наше кольцо к артефакту Древних. Ты что-то хотел добавить?
— Это терпит, давай попробуем, — кивнул я на лежащий перед нами куб.
В конце концов, о Казуки я еще успею сказать.
— Шанс один к двум, как я понимаю? — произнесла она, прикладывая кольцо к выемке в кубе. — Оу!
Еле видимый синий свет, вырвавшийся из куба, раскрыл над нами самый настоящий голографический глобус. Разве что немного странный.
— Береговые линии не такие, как у нас, — произнес я.
— Скорее не такие, как сейчас, — поправила меня Атарашики, задрав голову и разглядывая синий шарик Земли.
— И… это все? — спросил я. — Вот ради этого Токугава фактически исчезли?
— И правда… — произнесла старуха. — Но они ведь и не могли знать, что там внутри. Похоже, кто-то наплел им с три короба, а они и поверили. Но… Это даже раздражает, — поджала она губы. — Не только Токугава, еще и род Аматэру почти исчез из-за этой ерунды. Бред какой-то, — бросила она на пол куб.
Голограмма была четко привязана к одной из сторон артефакта, так что, кувыркнувшись по полу, он остановился рядом со мной, а голограмма теперь наполовину уходила в пол слева от меня.
— Что ни делается, все к лучшему. Зато у нас теперь есть подавитель Токугава.
— С паршивой овцы… — процедила она. — Ладно. Если это все, пора возвращаться домой. Завтра утром тебя ждет спарринг с Каджо, хочу удостовериться в твоей силе, потом будем разбираться с финансами рода, а вечером прием у Отомо.
И, так и не посмотрев на по-прежнему активированный артефакт, поднялась с колен на ноги. До сих пор поражаюсь способности некоторых японцев часами сидеть на коленях. Вслед
